Ресурс доверия к праву в российском обществе: социологический анализ

– определены основные диспозиционные параметры ресурса права, связанные с ориентацией на право в зависимости от модели социального поведения, ставок на доверие/недоверие к праву;

– исследованы границы ресурса доверия к праву в перспективе становления правового поведения российского населения, что связано с включением в социальную ресурсность населения права как регулятора общественных отношений, и инструмента формирования и реализации жизненных стратегий, исходя из модификации системного доверия к праву в контексте этатакратизма к институциональному доверию, связанному с деперсонализацией права.

Положения, выносимые на защиту:

Ресурс доверия к праву как социологическая категория артикулирован в качестве социального фактора (Э. Дюркгейм) и социальной нормы (Т. Парсонс) в классической социологической мысли, в которой подчеркивается зависимость доверия к праву от уровня институциональных правовых практик в обществе. Постклассическая социология выявляет, что актуальность права как регулятора социальных отношений определяется с одной стороны рутинизацией права, включенностью в практические действия, с другой – соотно- шением формальных и неформальных правил игры в обществе, что делает необходимым осмысление и анализ ресурса доверия к праву, как «мягкой» переменной в социальном взаимодействии, и выявление взаимосвязей между уровнями локального социального доверия и институционального доверия к праву.

Внедрение права в российском обществе связано с его оценкой как наиболее эффективного и «быстрого» механизма социальной модернизации, что имело последствием, с одной стороны, трансформацию социального порядка, в условиях спонтанности складывающейся социальной структуры, локализация социального доверия привела к парадоксальности восприятия права, которое ориентировано на групповое или личное присвоение, не связанное с доверием к государству как источнику и гаранту права. С другой стороны–ресурс доверия к праву, воспринимается как транспозиционное, не имеющее под собой определенных институциональных оснований.

Ресурс доверия к праву в российском обществе дифференцирован по принципу доступа к праву; «присвоение» права способствует социальной дезинтеграции общества и, таким образом, доверие к праву трансформируется в кредит доверия к своей группе и носит выборочный характер, опосредуется непозиционным доверием, связанным не с определенными социальными ролями, а со ставкой на возможность использования права в сохранении и пролонгировании или перемещении социальных позиций. Распространение неправовых социальных практик в российском обществе определяется высокой степенью системного институционального недоверия, в которой право принимает персонализированный, неформальный характер и связано с доверием «к лицам», а не к нормам, что вносит элемент когнитивного диссонанса в понимание права и не позволяет обеспечивать его эффективное применение. В то же время возрастает потребность в использовании права в качестве инструмента социального взаимодействия со стороны определенных социальных групп, относимых к категории среднего класса, что требует обеспечения условий институционального доверия, прежде всего в повышении функциональности права, рационализации социальных норм и реализации формального принципа равенства перед законом.

Анализ институциональных предпосылок права в российском обществе выявляет тенденцию возрастания потребности в эффективности правовых норм в переходе от «чужеродности» и избирательности права по отношению к «своим – чужим», к удовлетворению интересов (коллективных и индивидуальных) в рамках правовых норм. Институт права, выполняя функцию воспроизводства социального порядка, в силу дефицита ресурсов принуждения к праву и генерализованности права, содержит «лазейки» для удовлетворения узкогрупповых или персонализированных интересов, что повышает недоверие к праву. Но не менее очевидно, что российское население не идентифицируется с правом как основным социальным институтом, ассоциируя идеал порядка и справедливости с институтами, удовлетворяющими потребности в социальном доверии вне сферы права.

Исследование социально-диспозиционных структур основных социальных групп, представляющих российское население, показывает, что отношение к праву базируется преимущественно на стереотипизации, когда с правом связана реализация патерналистских комплексов, т. е. предоставление определенных социальных благ или репрессивного воздействия на группы «коллективных фобий». В соответствии с данной установкой доверие к праву определяется не по принципу социальной эффективности, а в качестве инструмента преференциальности/диффамационности. Право в силу этого обстоятельства рассматривается только как доверие к «сильному» государству, существует разрыв между локальным доверием, связанным с преференциальным использованием права, и системным доверием, ориентированным на репрессивный характер права, что снижает возможности становления культуры доверия как условия становления гражданского общества перед государством.

Перевод социального поведения российского населения в состояние правового режима определяется как возможностями расширения доступа к ресурсам права, так и в не меньшей степени сломом прагматистского и пассивно-адаптационного стереотипов права. В системе совершенствования права необходимы повышение правовой компетентности российского населения и воздействие

права на социальном микроуровне, замещение локального доверия (доверия к «своей» группе) доверием к праву, как способу минимизации социальных рисков. Поскольку разрыв институционального доверия к праву и доверия к государству, которое носит абстрактно-символический характер и в силу этого обстоятельства лишено критерия социальной желательности, неизбежно приводит к персонализации права и, следовательно, к нарушению баланса общественных и индивидуальных интересов, позитивная тенденция выявляется в интегрирующем влиянии права на сферу защиты личных прав и свобод, как соотносимых с логикой становления эффективного правового государства через перевод символического доверия к доверию институтам права.

Научно-практическая значимость диссертационной работы заключается в возможности использования ее положений и выводов в исследованиях по общей социологии, социологии права, теории социального и правового воспитания. Полученные в диссертации результаты также могут быть востребованы в разработке решений в сфере государственной и региональной социально-экономической и правовой политики, реализации программ правового воспитания населения и выработке рекомендаций по повышению эффективности работы правоохранительных органов. Материалы диссертационного исследования могут найти применение в высшей школе при чтении курса социально-гуманитарных дисциплин, в частности, социологии, социальной философии, социальной психологии, и служат «стартовой площадкой» при дальнейшей разработке данной проблематики.

Апробация работы. Концепция диссертации, основные положения, выносимые на защиту, и теоретические выводы обсуждались на заседаниях кафедры социологии, политологии и права Института по переподготовке и повышению квалификации преподавателей гуманитарных и социальных наук Южного федерального университета. Глав­ные по­ло­же­ния, теоретические и практические выводы и результаты исследования были изложены автором в докладах и выступлениях на научных семинарах и научно-практических конференциях в Ростове-на-Дону в 2007 – 2008 гг.

Результаты диссертационного исследования представлены в 5 научных работах (в том числе в изданиях, упомянутых в списке ВАК) общим объемом около 3,1 п. л.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, включающих шесть параграфов, заключения, списка используемой литературы.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы, освещается степень ее разработанности, формулируются цель и задачи исследования, обосновывается гипотеза исследования, показаны научная новизна, представлены основные положения, выносимые на защиту, и практическая значимость исследования.

В главе 1 «Теоретико-методологические основания исследования доверия к праву» обосновывается необходимость проведения теоретико-методологического анализа ресурса доверия к праву, который является операциональной социологической категорией в контексте социологического анализа современного российского общества.

В параграфе 1.1 «Ресурс доверия в контексте социологического знания» проанализированы основные подходы классической и неклассической социологии к исследованию ресурса доверия к праву, что свидетельствует об устойчивости социологической традиции в данной предметной сфере социологии.

Автор диссертационного исследования полагает, что проблему доверия высвечивает дискуссия Г. Тарда и Э. Дюркгейма. Если для Дюркгейма общество – социальная система, продуктом которой является отдельный индивид, то Тард выступает с позиции номинализма, для которого общество – всего лишь продукт взаимодействия индивидов. Такой подход экстраполируется на проблему социального доверия. Доверие Тарда рассматривает в контексте теории подражания. В концепции Тарда доверие имеет основания в ассоциативной природе человека. В то же время, Тард парадоксален в том смысле, что, считая подражание идущим изнутри наружу, он вынужден ограничиваться доверием, возникающим спонтанно. Модель Тарда «усвоения образца сверху – вниз», постулирует доверие, которое у него не требует доказательств.

Диссертант анализирует позицию Э. Дюркгейма, для которого доверие является коллективным представлением, тем условием, которое определяет социальное взаимодействие. Дюркгейм, дискутируя с Тардом, исходит из того, что солидарность сильна только в той мере, в которой понятие и стремление всех членов группы превосходит по числу и интенсивности те, которые принадлежат лично всякому из них.2

По Дюркгейму, обмен ролями является требованием к прозрачности доверия. В качестве такового доверие выступает признаком органичности общества, у которого нет альтернативы. С одной стороны, доверие удостоверяет индивидуальную идентичность, с другой, подчеркивает зависимость индивида в контексте социального взаимодействия. Такое доказательство имеет преимущество перед тардовской неопределенностью подражания, когда социология избавляется от психологизма, не должна ссылаться на доверие как некое имманентное свойство человека.

Автор диссертации считает, что позиция Дюркгейма в проблеме социального доверия является объективистской. По крайней мере, доверие понимается как совокупность договорных начал, т. е. только благодаря ему и осуществляется обмен социальными функциями. Но доверие, с другой стороны, структурировано условиями общественной жизни, т. е. зависит от того, насколько дифференциация социальных ролей не переходит в антагонизм.

Эта позиция Дюркгейма развивается в работах Т. Парсонса, для которого доверие является, пусть и не эксплицитной категорией, но обладающей значением нормативности. Иначе говоря, доверие, по Парсонсу, является той границей, благодаря которой и осуществляется существование открытой социальной системы. К такому убеждению диссертант приходит, сравнивая и рассматривая тот подход, который Парсонс предлагает для решения так называемой дилеммы между универсальными требованиями и партикулярными целями. Ученый полагает, что доверие выражает системный характер, т. е. в системе «субъект–действие» ситуация имеет мотивационное значение для составляющих его индивидов.

Основная причина и состояние доверия/недоверия в обществе для Парсонса зависит от того, насколько система удовлетворения потребностей (социальных функций институтов) согласуется с ориентационностью социального действия.

Автор делает вывод, что нормативистская модель доверия Т. Парсонса фиксирует позицию беспристрастного наблюдателя, но признает доверие только в качестве сведения другого индивида к выполняемой им роли. А между тем именно идея несводимости личности к ее социальным ролям определяет современное представление о доверии.3

В неклассической социологии, таким образом, проблема доверия имеет как когнитивистский смысл, определяемый существованием абстрактной системы производства и риска Э. Гидденса, выступающей в качестве безусловности, т. е. предпосылки социальной уверенности, так и в концепции структуралистского конструктивизма, где доверие фиксирует неординарные ситуации и позволяет индивиду не только согласовывать ролевые ожидания, что достаточно проблематично в условиях ресурсного неравенства, как направлять свои усилия на уменьшение расхождений между ожиданиями и устремлениями, возникающими в результате объективации «неприятных» для него условий.

Параграф 1.2 «Проблема доверия в российском обществе: теоретико-методологический аспект» посвящен формированию теоретико-методологического конструкта исследования, содержащему объяснительный эвристический потенциал анализа ресурса доверия к праву в российском обществе.

В диссертационном исследовании подчеркивается, что анализ феномена доверия предполагает учет двух тенденций. С одной стороны, формализация, приводящая к доминированию формальных правовых норм, с другой – сохранение неформального локализованного доверия, определяемого как условие регулирования тех сфер общественной жизни, в которых формальные институты оказываются неэффективными. Предполагается, что понятие доверия не ограничивается только экономической и политической сферами, и в большей степени сфокусировано на сфере межличностных отношений. К тому же для российского общества характерно сочетание структурных и символических характеристик доверия, когда одновременно и воспроизводятся традиционные локальные установки, и очевидна тенденция к «идеализации» государства, как замещению дефицита институционального доверия.

Взгляд на современное российское общество не может ограничиваться констатацией массового недоверия. Пределы доверия расширяются по мере роста тех форм социальной деятельности, где следует учитывать баланс взаимных интересов. Здесь выше и степени риска, и ответственности, и правовая, и социальная. Между межличностным доверием и доверием к государству существует вакуум, в котором и получается парадоксальная картина: выражение доверия к государству как следствие недоверия к «другому».

Ресурс доверия не может интерпретироваться в сравнительной процедуре. Не представляется достаточно обоснованным то, что советское общество внешне представлялось гораздо более сплоченным, чем нынешнее бесправное и утратившее иллюзии население России.4 Несомненно, в оценку ситуации доверия можно внести и эффект социальной поляризации общества, который в не меньшей степени имеет значение, а также и эффект недоверия государственным институтам.

По мнению автора диссертации, институт права оказывается в парадоксальной ситуации, когда, собственно, ему приписывается роль инструмента наведения порядка и, в меньшей степени, эффективного хранителя социальной сплоченности. Доверие может представляться «нетронутым» ресурсом. Но дело не только в том, что большинство населения рутинизировало локальное доверие. Гораздо важнее то, что существующие уровни позиционного и институционального доверия не удовлетворяют потребности ни социальной организации, ни усиления социально координирующей роли государства.

Представленная в диссертационном исследовании «картина» основывается на введении в исследование, в качестве базового критерия, институционального доверия.

На основании критерия институционального доверия можно выделить несколько ключевых направлений, по которым реализуется ресурс доверия в российском обществе:

1. доверие как неформальный социальный ресурс, ориентированный на преодоление или расширение существующего коридора легитимных возможностей;
2. генерализация доверия, движение к формально-правовому доверию, связанному с устранением противоречий между нормами и процедурами, действующим на локальном и макроуровне.
3. адаптация формальных (правовых) ограничений к неформальным практикам населения, что, казалось бы, является парадоксальным в условиях недоверия.

Диссертант считает, что динамика отношения россиян к доверию во многом будет определяться тем, каким образом институт права влияет на стабильность социальной структуры российского общества, и как это отражается на социальном самочувствии россиян, а также тем, в какой мере российское общество сумеет справиться с кризисом позиционного (институционального) доверия, определить институциональную идентификацию, а это, в свою очередь, непосредственно связано с выработкой стратегии адаптации к формально-правовым ценностям, с выработкой механизмов согласования формально-правовых ценностей и тех установок и ориентаций, которые характерны для социального самочувствия населения.

В главе 2 «Доверие к праву в воспроизводстве социальности в российском обществе» подчеркивается, что ресурс доверия к праву в российском обществе зависит от структурных условий и институциональных предпосылок права, которые и представляют рамки актуализации исследуемого феномена в массовых социальных стратегиях россиян.

В параграфе 2.1 «Реструктуризация российского общества: доверие в системе социальных отношений» отмечается, что на доверие к праву оказывает влияние такая социально-статусная позиция, как доступ к правовым ресурсам, что в условиях сегментирования социального пространства накладывает на оценку права акценты разделительности и прагматизма.

Доверие имеет непосредственное отношение к праву, поскольку этацентристская и локалистская парадигмы нуждаются определенном общем знаменателе. Социальная стратификация и социальная активность различных групп населения, в которых изменяются реальные социальные структуры, возможны в рамках постоянных правил социальной игры. Но можно сделать предположение, что каждая социальная группа имеет как бы свой слой стратегий, причем они не одинаковы и акцент сделан на доступ к различного рода ресурсам. И если ограничения не накладываются через институциональные формы, то исходные условия определяются стремлением к воспроизводству социальных позиций.