Социальное конструирование реальности в этнических моделях поведения (на примере северного кавказа)

На правах рукописи

Красноярова Оксана Владимировна

СОЦИАЛЬНОЕ КОНСТРУИРОВАНИЕ РЕАЛЬНОСТИ

В ЭТНИЧЕСКИХ МОДЕЛЯХ ПОВЕДЕНИЯ

(НА ПРИМЕРЕ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА)

22.00.04 – социальная структура, социальные институты и процессы

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата социологических наук

Ростов-на-Дону – 2007

Диссертация выполнена в ФГОУ ВПО «Южный федеральный университет», в Институте по переподготовке и повышению квалификации преподавателей гуманитарных и социальных наук на кафедре социологии, политологии и права

Научный руководитель:	Заслуженный деятель науки РФ, доктор философских наук, профессор Волков Юрий Григорьевич
Официальные оппоненты:	доктор социологических наук, профессор Зубок Юлия Альбертовна доктор философских наук, профессор Радовель Михаил Рувимович
Ведущая организация:	Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

Защита состоится «3» июля 2007 г. в 13.00 часов на заседании диссертационного совета Д.212.208.01 по философским и социологическим наукам в ФГОУ ВПО «Южный федеральный университет» (344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 160, ИППК ЮФУ, ауд. 34).

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке ФГОУ ВПО «Южный федеральный университет» (3444006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 148).

Автореферат разослан «1» июня 2007 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета М.Б. Маринов

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Социально-политический кризис 1990-х гг. привел к эрозии и разрушению прежних идеологических и национальных паттернов социально приемлемых и признаваемых вариантов поведения. В результате для молодежи из маргинальных слоев и периферийных этнических групп, доступ к электронной информации у которых очень ограничен, а социально-культурные знания и нормы толерантного общения в условиях нарождающегося гражданского общества и вовсе отсутствуют, образцами поведения стали служить ригидные механизмы традиционалистской и радикалистской солидарности, характерные для малых неформальных групп и клановых отношений. Это одна из причин радикализации общественных настроений в Дагестане, Ингушетии, Чечне, Карачаево-Черкесии и Адыгеи.

Отсутствие социально значимых бихевиоральных паттернов усложняет переход регионов Южного федерального округа (ЮФО) к устойчивому демократическому развитию и способствует появлению в межэтнических отношениях мощного и деструктивного иррационального элемента, который на уровне этнического поведения проявляется в стремлении к этнической жертвенности, компенсации исторической несправедливости и прочих этноидеологических конструкциях, которые выражаются на языке моральных и эмоциональных категорий и не поддаются количественным оценкам и компромиссному урегулированию.

Для измененных в ходе экономической и политической трансформации норм этнического поведения на Северном Кавказе характерны склонность к аффективному подчеркиванию символических и знаковых барьеров между «своим» этносом и «другими», что на бытовом уровне выражается в росте ксенофобии и этноцентризма, слабость бихевиоральной рефлексии, ответственности и самоконтроля. Именно поэтому, по мнению В.А. Тишкова, современные межэтнические конфликты на Северном Кавказе содержат в себе трудно примиряемую иррациональность и зачастую обретают весьма разрушительный и кровавый характер1.

В условиях распада идеологической целостности социума Северный Кавказ стал объектом сознательных и манипулятивных практик конструктивистской природы, нацеленных на провоцирование радикальных коллективных действий (наиболее характерным примером является этнорелигиозный кризис в Нальчике). Сконструированная «традиционность» позволяет камуфлировать запланированные политические акции как «оранжевую революцию», народный протест, экономические выступления и т.д. Стремление сконструировать модели этнического поведения, соответствующие ожиданиям традиционного северокавказского социума, в наибольшей степени характерно для доминирующих в социальном пространстве идеологий традиционализма, неоваххабизма и этнорелигиозного экстремизма, однако свои варианты моделей этнического поведения предлагают также и сторонники дальнейшей либеральной или авторитарной модернизации Северного Кавказа.

Рассмотренные выше аргументы определяют теоретическую и практическую значимость определения того, как именно происходит социальное конструирование реальности в этнических моделях поведения. Изучение социальной сущности этноидеологических процессов конструктивистской природы в традиционных обществах будет способствовать элиминации деструктивных процессов, а также преодолению социально-политического радикализма.

Степень научной разработанности темы. Исследование социального конструирования осуществляется в рамках нескольких социальных и гуманитарных наук. Классическими в этой области являются работы Э. Дюркгейма, Н. Лумана, П. Бергера, А. Щюца, Р. Коллинза, которые подробно проанализировали социально-психологические особенности социального конструирования реальности. В своим поздних работах конструктивистский подход в социологии разрабатывал П. Бурдье.

Согласно мнению конструктивистов, социальное поведение – это скорее конструирование, чем реакция (или механический отклик), и они часто строятся в очень сложном взаимодействии2. В рамках конструктивизма причины практически любого социального явления рассматриваются как внешние по отношению к нему. Еще И. Сеченов писал: «Первая причина всякого человеческого действия лежит вне его»3. В дальнейшем подобной точки зрения придерживались академики И. Павлов и В. Бехтерев. На Западе заявление Б. Скиннера о том, что помимо влияния генетических факторов, поведение человека частично управляется внешними условиями («не человек воздействует на мир, а мир воздействует на человека»), оказало сильнейшее влияние на развитие бихевиоральных наук, в рамках которых социальное поведение обычно рассматривается либо как реакции на стимулы, внешние по отношению к самому действующему субъекту (бихевиоризм Дж. Хоманса и Э. Л. Торндайка), либо в связи с воздействием личностных потребностей людей, что считается вариантом внутренней стимуляции (когнитивный необихевиоризм Э. Толмена).

Расцвет бихевиоризма как теории пришелся на первую треть ХХ в. В то время это была реакция против доминирующего тогда интроспекционизма как метода изучения сознательного в человеке. В своих бихевиоральных исследованиях Дж. Уотсон4 утверждал, что интроспекция – это ненадежный метод, поскольку самоотчеты могут быть туманными и субъективными, и данные, полученные таким образом, не могут быть подтверждены в других исследованиях. В результате бихевиористы первых школ, основывая свои аргументы на философских основаниях логического позитивизма, предположили, что все, что может быть по-настоящему изучено, – это феномены, которые можно наблюдать только через ощущения. Поэтому единственным предметом изучения социологии должно стать наблюдаемое поведение. При этом лучше всего наблюдать за поведением в контролируемых экспериментах, что, в свою очередь, привело к резкому увеличению количества проводимых экспериментов. В Америке некоторые направления бихевиоризма получили название «ментализма», возглавляемого Н. Чомским5.

Одно из важнейших теоретических достижений бихевиоризма состояло в том, что человеческое поведение в существенной степени определяется ситуационными переменными6. Поведение рассматривается в диапазоне измеряемого ответа на внешние или внутренние стимулы, причем не важно, являются они осознаваемыми или нет. В общесоциологическом плане бихевиоральные нормы исследуют такие западные ученые, как С. Олзак, Дж. Стаддон, Э. Остром, М. Ляйпе, Ф. Зимбардо и др., которые подчеркивают, что человеческое поведение гораздо больше зависит от внешних социальных условий и сил, чем от таких расплывчатых понятий, как структура «я», черты личности, сила воли и т.д. «Люди действуют как участники ситуации», – писал И. Гофман7.

Бихевиористы часто исходили из того, что характеристики поведения животных могут быть успешно применены к людям. В дальнейшем многие специалисты этого направления начали тщательно разрабатывать функциональные предпосылки в своих работах, рассматривая социальное поведение как производную функцию от общественной системы. В традициях функционализма социальное поведение выступает как результирующая выполнения взаимных ролевых ожиданий (Т. Парсонс).

По мнению Дж. Мида, бихевиоризм обеспечивает более глубокий взгляд на общество, на структуру социальных ролей и паттернов, при которых поведение людей становится социально приемлемым. При этом философские варианты необихевиоризма отрицают то, что автономность сознания имеет какое-либо значение при объяснении человеческих поступков. Конструктивистский подход в изучении социального поведения подчеркивает, что оно зависит от «функциональной эквивалентности внешней среды» (А. Бандура). В то же время нужно учитывать, что «если бы люди всегда и при всех обстоятельствах вели себя принципиально одинаково, то они должны были бы быть крайне невнимательны к окружающему миру, глухи или безразличны к личным или социальным результатам своего поведения»8.

Известный социолог Н. Элиас в своей теории цивилизационных процессов высказал мнение о том, что факторы, определяющие человеческие действия, изменяются вместе с развитием общества, особенно с изменением уровня дифференциации, взаимозависимости и институционализации. Поэтому ряд современных исследователей считает, что сами по себе условия жизни еще не определяют развития личности, оно зависит от того, в каких взаимоотношениях со средой находится сам человек9. С.Л. Рубинштейн выразил эту закономерность в классической формуле: «Внешние причины действуют через внутренние условия».

Теория рационального выбора (Дж. Конлиск, М. Уолдман, Г. Симон и др.) утверждает, что социальное поведение направляется желанием человека максимизировать выгоду и минимизировать издержки. По мнению сторонников этой парадигмы, те, кто этого не делали, со временем, под воздействием объективных эволюционных сил, сошли с исторической сцены.

Интересную альтернативную гипотезу предлагает макросоциолог из университета Пенсильвании Р. Коллинз10. Стремясь объяснить механизмы и движущие факторы социального поведения, он разработал теорию эмоциональной энергии (так называемую «социологию эмоций»). По мнению Коллинза, люди стремятся максимизировать эмоциональную энергию в цепочке ежедневных интеракционных ритуалов, эта энергия загружается в пропорциях, соответствующих социальной солидарности или социальному доминированию, возникающему в соответствующих ситуациях.

Что касается этнического поведения, то, с точки зрения примордиализма (К. Гирц, Р. Гамбино, У. Коннор), оно выступает результатом естественной эволюции социальной и человеческой природы, и поэтому изменить бихевиоральные модели практически невозможно, то инструментализм и конструктивизм (Р. Суни, В.А. Тишков, Л.М. Дробижева, А. Малашенко) предпочитают подчеркивать важную этноидеологическую или манипулятивную составляющую в конструировании кодексов поведения того или иного этноса. Роль этнического поведения в процессах элитообразования в традиционных обществах была исследована Л. Фергюсоном и Э. Личем. Ментальные и бихевиоральные характеристики различных этнических групп изучаются в рамках этнометрии, которая применяет математические методы для этносоциальных исследований (Г. Хофстед11, Г. Триандис12, Ш. Шварц, Ф. Тромпенарс, Р. Хоуз и др.).

Постмодернистские исследователи под влиянием идей К. Гирца и того, что называют «интерпретационным поворотом» в социальных и гуманитарных науках, стали рассматривать этническое поведение не столько как отражение более сущностных структур или реальности, сколько как социальную активность, которая, в свою очередь, влияет на другие виды социальной активности. Как и «текст», этнические бихевиоральные паттерны нужно «прочитать». В рамках этногенетики (Дж. Лоелин) этническое поведение рассматривается как результат генетического влияния различных биологических систем на проявляющиеся индивидуальные различия в восприятии и когнитивных особенностях людей.

Нужно отметить, что в нашей стране проблемы изучения этнических моделей поведения стали активно разрабатываться только с середины 90-х гг., в связи с обострением межнациональных и межконфессиональных конфликтов. В советское время этнические модели поведения анализировались только в рамках истории или обществоведения (Б. Ан, И. Гуревич, Л.И. Лавров, С.А. Токарев, Е.И. Крупнов, С.Ш. Аутлев и др.). В настоящее время в общесоциологическом плане этнические кодексы и нормы поведения северокавказских народов изучают В.А. Авксентьев, Г.С. Денисова, И. Бабич, М.В. Савва, А.А. Цуциев, А. Дзадзиев, Р. Ханаху13 и др. Культурологические аспекты традиционных норм адыго-абхазских народов исследуют Е.А. Ахохова, Б.Х. Бражноков, С.В. Костылев, С.А. Ляушева, С.Х. Мафедзев, М.И. Мижаев, М.А. Шенкао, А.Т. Шортанов Толерантность как культурная норма у народов Северного Кавказа рассматривается в работах Ф.А. Шебзуховой14, М.Г. Мустафаевой15 и др. Специфика этносоциальной истории народов Северного Кавказа представлена в исследовании А.В. Гадло16.

В то же время нужно учитывать недостаточную степень разработанности проблемы социального конструирования реальности в этнических моделях поведения (на примере северо-кавказского региона). Это определяет выбор и значимость темы проведенного диссертационного исследования.

Цель диссертационной работы состоит в анализе социального конструирования реальности в этнических моделях поведения. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие исследовательские задачи:

• проанализировать существующие в социальных науках подходы в изучении социального и этнического поведения;
• концептуализировать природу и бихевиоральный аспект традиционных норм;
• исследовать кодексы и социальные нормы этнического поведения на Северном Кавказе;
• проанализировать конструктивистские подходы в изучении этносоциумов;
• концептуализировать модель традиционного поведения как продукт идеологических конструкций;
• определить этноидеологическую роль традиционализма и радикализма в этнических моделях поведения на Северном Кавказе.

Объектом диссертационного исследования выступают этнические модели поведения традиционных северокавказских народов.

Предметом исследования является социальное конструирование реальности в этнических моделях поведения северокавказских этносов.

Методологическая основа исследования. Диссертационная работа выполнена в рамках социального конструктивизма, необихевиоризма и неоинституционализма. Использование бихевиоральных подходов позволяет раскрыть сущность понятия «этническая модель поведения» как соединения нормативно-ценностного воздействия традиционных норм и этноидеологических конструкций на функционирование социума и его этнической культуры. При этом этническое поведение рассматривается как форма социального поведения, структурированного в соответствии с нормативными представлениями и кодексами традиционных народов. Междисциплинарный характер исследования потребовал использования методов этнологии, политологии, этнокультурологии, теории кросс-культурного анализа и этнопсихологии. Наибольшее внимание было уделено отечественным и зарубежным работам в области социологии поведения и социологии этничности. Большую роль при формировании авторской концепции сыграли труды П. Бергера, А. Щюца, Н. Лумана, теории идентификационных матриц С. Московичи и Т. Шибутани. Диссертационное исследование основывается на общесоциологических принципах изучения социально-конструктивистских процессов, включая системное и логико-дедуктивное описание, функциональный метод, а также компаративный анализ.

Эмпирическую базу работы составляют результаты вторичных этносоциологических исследований традиционных ценностей и норм, проводимых как западными социологами (Р. Ингелхарт, Г. Бейкер и др.) в рамках проектов, осуществляемых Всемирным банком, так и российскими социологическими организациями ВЦИОМ и «Левада-центр» в 1990 – 2000-е гг. Фактическим материалом для исследования являлись монографии, посвященные этнокультурным и этносоциальным аспектам развития северо-кавказского региона (А.А. Авторханов, В.Х. Акаев, А.Ю. Шадже и др.), в том числе этнографические работы, в которых анализируются конкретные нормы и кодексы этнического поведения адыго-абхазских народов, северокавказских хемшилов, других народов Дагестана, Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии и др.

Научная новизна диссертационного исследования. Принципиально новым является предложенный этнобихевиоральный подход к анализу феноменов этнического поведения, позволяющий проанализировать специфику социального конструирования реальности в функционировании этносоциума. Конкретное приращение научного знания заключается в следующем:

• проведен анализ теоретико-методологических аспектов существующих в социальных науках подходов в изучении социального и этнического поведения и концептуализированы этнобихевиоральные исследования, выделяющие этническое поведение как системообразующий элемент в этнической культуре;
• концептуализирована природа традиционных норм и выявлено, что их бихевиоральное содержание имманентно связано с выполнением интегративных функций по сохранению этносоциума;
• раскрыта связь между существующими социальными нормами и кодексами традиционного поведения на Северном Кавказе, являющаяся основой воспроизводства этносоциокультурных систем;
• проанализированы конструктивистские подходы в изучении этносоциумов и выявлена их специфика в отношении к нормам этнического поведения как институтам социальной адаптации в условиях меняющейся социально-экономической среды;
• концептуализирована модель традиционного поведения, которая в современных условиях представляет собой продукт идеологических конструкций, созданных с помощью средств массовой информации (СМИ);
• определена этноидеологическая роль традиционализма и радикализма в формировании этнических моделей поведения на Северном Кавказе и выявлены социальные стратегии формирования поликультурной целостности через воздействие на бихевиоральную основу этносоциума.

На защиту выносятся следующие положения: