Девиантные стратегии российской молодежи

На правах рукописи

Кашурина Ирина Александровна

Девиантные стратегии российской молодежи

22.00.04 – социальная структура,

социальные институты и процессы

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата социологических наук

Ростов-на-Дону

2007

Диссертация выполнена в ФГОУ ВПО «Южный федеральный университет», в Институте по переподготовке и повышению квалификации преподавателей гуманитарных и социальных наук

на кафедре социологии, политологии и права

Научный руководитель:	Заслуженный деятель науки РФ, доктор философских наук, профессор Волков Юрий Григорьевич
Официальные оппоненты:	доктор социологических наук, профессор Зубок Юлия Альбертовна кандидат социологических наук Резванов Александр Анатольевич
Ведущая организация:	Краснодарский университет МВД России

Защита состоится «16» апреля 2007 г. в 13.00 часов на заседании диссертационного совета Д.212.208.01 по философским и социологическим наукам в ФГОУ ВПО «Южный федеральный университет» (344006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 160, ИППК ЮФУ, ауд. 34).

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке ФГОУ ВПО «Южный федеральный университет» (3444006, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 148).

Автореферат разослан « » марта 2007 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета М.Б. Маринов

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования. Известный теоретик социологической мысли К. Манхейм писал, что с социальным самочувствием молодежи, ее осознанием своей роли в обществе связываются перспективы социального развития. В российском обществе, вступившем в период социально-демографического кризиса, социально-возрастных диспропорций, наблюдается утрата практического и исследовательского интереса к проблемам молодежи. Старение общества вызывает перекос в сторону старшей и средней возрастных групп. Не следует, однако, делать вывод, что социальный дискурс антиювенален, молодежь не квалифицируется как социальный ресурс общества с префигуративными социальными стратегиями, вносящими социетальный вклад в социальное воспроизводство и социально ценностные ориентации общества. И если молодежь оценивается как наиболее предрасположенная и открытая социальной инновации группа, то ее социальные диспозиции характеризуются как причисление к успешно адаптированным слоям. В то же время социальная дезориентация молодежи, нарушение социально статусных позиций описываются как следствие конфликта поколений или дезинтеграции молодежи.

Современное общество встревожено всплеском молодежной девиантности, которая воплощается в потере интереса к социопрофессиональной занятости, легитимным социальным практикам гражданской идентичности и взаимодействию с другими слоями общества. Но так как девиантность признается в контексте «исключительности», анализу подвергаются структурные условия, недооцениваются «автономность» молодежи, ее когнитивные, поведенческие и ценностные установки. Можно согласиться с тем, что неразработанность каналов институционального взаимодействия, социальные вызовы и бедность являются фоновыми характеристиками молодежной девиантности. Социологический анализ полагает, если не признает, что в анормности проявляется специфическим образом социальная активность молодежи, ее стремление заявить о себе как о социальной группе.

Принятие традиционных социально-профилактических мер (усиление социального внешнего контроля, правовое регулирование и образование, пропаганда здорового образа жизни) не отражает степень дезинтегрированности общества, группового и корпоративного эгоизма, изменений в социально ценностных ориентациях молодежи, индивидуализации жизненных стратегий и «перевертывания» идентификационных стратегий. Действительность нельзя сводить к «правовой» проблеме: она шире, чем предполагают сторонники «принудительного действия», и может иметь эффект усиления девиантности. Тем более, социально ценностная мозаичность российского общества затрудняет установление «расхождения с нормой». Выпадение молодежи из «нормативных» групп слабо коррелируется с социальной мобильностью в российском обществе, переопределением социально-статусных позиций старших групп и артикуляцией интересов новых социальных слоев.

«Фокусирование» девиации российской молодежи порождает соблазн «социальной стигматизации» и обращение к социальному контролю, способному «оценивать» стремления молодежи в контексте социального взаимодействия, социальной интеракции, воспроизводства молодежи как социально-возрастной и социокультурной группы. Осмысление девиантных стратегий молодежи становится важной исследовательской проблемой, поскольку избавляет от схемы конфликта поколений и направляет усилия на осмысление социальной деятельности молодежи, которой предписана адаптация к разнообразным ситуациям, выработка наиболее предприимчивых моделей социального поведения, основанного на реализации личностных резервов. Девиантные стратегии, такие как выход за пределы институциональной среды, которая в конечном счете блокирует достиженческие устремления молодежи и переход на позиции «адаптивной идентичности», имеют российскую специфику и без ее анализа сложно предвидеть масштабные социальные преобразования и перспективы социальной интеграции российского общества.

Приведенные соображения предопределили выбор объекта и предмета исследования, иерархию исследовательских задач и методологическую базу исследования.

Степень научной разработанности темы. Социологический дискурс девиантности молодежи был обозначен Э. Дюркгеймом при определении социально ценностной аномии, ситуации неовладевания, противоправности, разнородности социальных ценностей. Э. Дюркгейм видит в девиантности «отклонение» социальной солидарности, которое продуцируется «неравенством» и «воспроизводством» социальных конфликтов. Необходимо отметить, что дюркгеймовские принципы исследования делинквентности носили «неразвернутый» характер и исходили из дезорганизации социальной структуры.

К. Манхейм, обращаясь к проблеме социального воспроизводства молодежи, рассматривает «взаимные» обязательства и ожидания молодежи и общества. Трактовка девиантности вписывается в концепцию мобилизации жизненного ресурса. Если общество не принимает изменения статуса молодежи или сопротивляется этому, организация и использование ее жизненных ресурсов может быть делинквентным, так как молодежь готова к принятию позиции аутсайдера в связи с отсутствием заинтересованности в существующем порядке. Девиантность молодежи может выразиться в социальном протесте, «глухой обороне» или вхождении в общество как группы, символизирующей отклонение от норм.

С К. Манхеймом связывается конструктивистская позиция в понимании молодежной девиантности. В работах П. Бергера, Т. Лукмана, В. Ферлонга, К. Янга девиантность рассматривается как схема социального взаимодействия, основанная на различении «социальной микросреды» и «большого общества», направленная на избирательное применение социальных норм в соответствии с когнитивными и поведенческими установками личности. Тем не менее, социальный конструктивизм, сосредотачиваясь на проблемах поведенческих практик молодежи, предписывает «спонтанность» девиантным стратегиям, что скрывает влияние институциональных возможностей.

В исследованиях американских ученых Л.Т. Уилкинса, Э. Лемерта, Ч. Янга, Д. Сазерленда проделана большая работа по анализу правовых и социологических аспектов молодежной девиантности. В качестве объекта девиантности принимается «круг явлений», которые шире криминального поведения. Девиантность молодежи определяется в контексте неэффективности социального контроля и закрепления «стандартов» девиантности в определенных социальных группах. Подчеркивается, что девиации содержат риск «социальной стигматизации», как условия разделения общества и групп риска, поскольку восприятие любого расхождения с общепринятыми нормами ведет к переопределению логики конфликтности, поддержке в девиантной субкультуре и структурированию девиантной карьеры.

Однако ограниченность проблематики исследовательской парадигмы состоит в отрицании социального компромисса и неизбежности влияния дезинтеграции, что противоречит заявленному предположению о структурированности девиации. Французский исследователь П. Бурдье, отрицая спонтанизм, актуализирует «стратегию поведения», в которой молодежная девиантность может рассматриваться как модель адаптации и преобразования связанной с «социальным опытом» и «диапазоном» возможностей социальной деятельности. Такая позиция позволяет осмыслить движение молодежной девиантности, которое возникло в период «массового бунтарства» 60-х гг. ХХ в. и социальной транзиции 90-х. Исследователи, применяющие принципы функциональной интеграции (А. Коэн, Ч. Бидуэлл), отмечают, что ослабление институтов, регулирующих и дисциплинирующих поведение молодежи, связано с отклонением от идентификации, которая конкретно недостижима или неэффективна с позиции жизненного успеха. Критики теории «склонности молодежи к девиантному поведению» ссылаются на отсутствие доверия к социальным институтам и противоречие между ориентацией на восходящую социальную мобильность и ограниченностью социальной адаптации, приводящей к осознанию «неудач». Хотя указанная позиция «соединяет» структурные и идентификационные процессы, отдается приоритет адаптивности, сообразованию желаемых и реальных возможностей, молодежная девиантность «преходяща» и вызвана «растущими экспектациями». Э. Гидденс, У. Бек предложили концепцию общества риска, установили связь девиантности с социальной неопределенностью и «сбоями» формальных институтов. Девиантность у них ассоциируется с рациональным поведением, ориентирована на «минимизацию риска» и обретение социальной уверенности путем уклонения от права, возлагающего бремя ответственности и не дающего гарантий социальной безопасности. Критики данного положения (В. Тернер, М. Дуглас) обращают внимание на девиантность, как на следствие социальной инновационности молодежи, ее негативное отношение к поддержанию нормативной коллективной идентичности и стремление получить в девиантности «дополнительные возможности личного характера».

В России исследования по девиантности молодежи получили развитие в работах Я.И. Гилинского, Ю.М. Антоняна, С.И. Голодного, В.Н. Шубкина. Особенностью данного этапа исследования является раскрытие проблем делинквентности как социально-идеологического явления, обусловленного влиянием внешней среды, бездуховности и изъянов в воспитательном процессе. Однако сам факт постановки проблемы способствовал признанию вариативности социального поведения молодежи и постепенному отходу от концепции «полной интегрированности».

Социально-политическая и социально-экономическая трансформации российского общества вызвали как структурообразующие процессы, так и социальную дезинтеграцию, упадок коллективной солидарности и идентичности. В.И. Чупров, Ю.А. Зубок, Ю.Р. Вишневский обращают внимание на институциональный и идентификационный кризисы молодежи как на разрушение каналов взаимодействия с обществом, что создает условия для формирования и реализации девиантных стратегий. Девиантные стратегии, как стратегии социального исключения, направленные на нахождение социальных ориентиров в перемещении к группе социального риска, стремятся уменьшить шансы равного жизненного старта «игрой без правил» и предпочтением неформальных социальных и экономических практик.

В.А. Ядов, В.Н. Кудрявцев, Ю.Г. Волков, М.И. Бобцова определяют отношение к девиантности молодежи через эффект периферизации, отчуждение молодежи от ресурсов инновационности, что приводит к коммерческой девиантной деятельности, выполняющей функции «социальной презентации» и социальной ориентации. В реализации данного направления имеются содержательные результаты, которые выражаются в выдвижении коррекции упадка социальных и правовых норм и девиантного поведения, внедрении совместных идентификационных стратегий в молодежную среду под влиянием заимствованных образцов и возрастания теневизации и криминализации в социальном самочувствии общества, установках на девиантную карьеру как альтернативу «бедности и нищеты».

Определенный методологический и теоретический потенциал имеют исследования Р.А. Гурко, В.Г. Попова, М.Б. Орловой, Л.М. Прозументова, которые ориентированы на анализ правил дезадаптации и применения делинквентного поведения, нарушения процесса взаимодействия в первичных социальных структурах (семья, школа) и применения жизненных переадресаций, ограничивающих или не имеющих доступа к нормативным ресурсам. Российские социологи установили, что рост делинквентности молодежи связан с кризисом системной интеграции, переходом социальной активности молодежи на социальный микроуровень, влиянием «доступных» и «безответственных» форм идентичности.

Влияние, анализ социологической традиции исследования делинквентности молодежи показывает:

Таким образом, что девиантные стратегии молодежи анализируются преимущественно в структурном и институциональном аспектах, в то время как выбор молодежью девиантных стратегий связан с реализацией «дополнительных» социальных ресурсов, что несомненно актуализирует теоретико-методологический и социально-практический аспекты исследования.

Цель диссертационного исследования включает анализ девиантных стратегий молодежи, их формирование и применение в контексте социального взаимодействия, социального воспроизводства и ее идентификационного выбора.

Определение заявленной цели требует последовательной реализации конкретных исследовательских задач:

Объектом диссертационного исследования является российская молодежь как социально-демографическая и социально-возрастная группа со стратегиями «вхождения во взрослое общество».

Предметом исследования выступают девиантные стратегии российской молодежи, как модели социального и экономического поведения, связанные с реализацией планов жизненного устройства на основе отклонения и уклонения от социальных норм и освоения неформальных социальных практик.

Гипотеза исследования заключается в том, что девиантные стратегии российской молодежи формируются под влиянием изменений в социальной структуре российского общества, связанных с доминированием негласного моратория на легитимную экономическую деятельность в результате ориентации на «мгновенный успех» и страхом «бедности и нищеты». Девиантные стратегии либо привносят «социальное выживание», включение в систему простого воспроизводства, либо ориентированы на быструю социальную карьеру и богатство, внушение уверенности и реванш «планируемого будущего» в условиях дезинтеграции общества.

Теоретико-методологическую основу диссертационного исследования составляют положения и выводы, содержащиеся в работах Э. Дюркгейма, К. Манхейма, П. Бурдье, Р. Мертона. Диссертант признает значение позиции социальной аномии для формирования девиантных стратегий, при этом опираясь на понимание стратегии как «инструкции к действию», определяемому социальным опытом и правилами «социальной игры». В процессе исследования актуализировано положение о социальной интеграции молодежи российского исследователя Ю.А. Зубок, социальной обусловленности девиантного поведения Я.И. Гилинского, конструирования девиантной идентичности В.А. Ядова. Диссертант также опирается на методы корреляционного анализа молодежной девиантности, разработанные В.И. Чупровым, Ю.А. Зубок, К. Уильямсом, Е.А. Здравомысловской.

Научная новизна и теоретическая значимость исследования заключаются в:

На защиту выносятся следующие положения: