Романтическое общение в коммуникативно-семиотическом аспекте

Общение от фатического на этапе инициации и информативно-фатического на этапе оценивания постепенно переходит в разряд информативного, что приводит к модификации стратегий и тактик и, соответственно, языковых / неязыковых средств их реализации. Информация становится в большей степени интимно-личностной и затрагивает индивидуальные, нравственные, моральные, познавательные, этические и иные сферы жизни человека, то есть раскрываются такие стороны личностного бытия партнера, которые недоступны для его собственного осмысления [Бахтин 2000]. Разумеется, знаки фатики присутствуют и на этапе познания, однако бльшее значение здесь приобретает информационный обмен между партнерами, поэтому количество используемых вербальных и невербальных знаков возрастает, что сигнализирует о расширении семиотики данного этапа.

С целью получения информации о партнере собеседники используют различные речевые жанры, имеющие определенный семантико-прагматический потенциал: запрос, сообщение, выражение мнения, подтверждение, опровержение, выражение сомнений в достоверности сведений и т.д. Адресат в процессе интерпретации извлекает прагматические, имплицитные смыслы высказываний адресанта. Стимулируя друг друга к откровенному разговору, партнеры апеллируют к личностно значимой информации, что указывает на доверительный характер общения: “For me, plumbing was a means of securing the family business, but I never loved it the way I loved music,” confided Adam. “And I’ll tell you a secret, I never did it for the money, either.” “Album royalties?” guessed Charlie, with a smile. “Over seven million,” he affirmed. [J. Bronte. The Greatest of These: 344]

Когнитивная речевая деятельность романтических партнеров направлена на создание общего фонда знаний как основы для успешного общения и выработки кооперативных стратегий поведения. По словам М.Л. Макарова, в феноменологическом поле адресанта и адресата должен сформироваться общий набор контекстуальных пропозиций некий общий пресуппозиционный фонд, без которого совместная деятельность, порождение и понимание дискурса затруднена или невозможна [Макаров 1998: 107].

Анализ материала показал, что на данном этапе изменяются формы адресации: партнеры используют эмотивно-экспрессивные имена, «зараженные» экспрессией нежности, обожания, ласки: honey, darling Helen, Charlie-girl, Аллочка, Игорек и др., наблюдается эпизодическое употребление местоимения «мы» вместо ранее использовавшегося «я» и т.д. В ходе речевого обмена информацией не только продолжает осуществляться оценивание партнера через его коммуникативное поведение и полученную о нем информацию, но и определяются общие интересы, ценности, идентичность взглядов партнеров.

Знаки невербальной семиотики свидетельствуют об интимизации общения (touched her hand; gave him a warm look; gave a tender gaze; lay her hand on his arm; walked hand in hand; взял за руку; нежно взглянул на нее; ласково коснулся плеча и т.д.) и позволяют уточнить степень психологической близости коммуникантов.

Результаты анализа фактического материала позволяют проследить распределение вербальных знаков в семиотике этапа: этикетные и оценочные знаки перемещаются на ее периферию, а ядерную область формируют информативы с личностно значимой семантикой. Динамические семантические изменения знаков свидетельствуют о большей открытости и «синхронизации» субъектов в общении друг с другом.

Таким образом, на этапе познания закладываются предпосылки формирования романтической диады с присущими ей особенностями речевого и неречевого поведения субъектов общения благодаря сопряжению коммуникативного, когнитивного, эмоционального, аксиологического, прагматического и других аспектов их личностей.

Целый кластер потребностей романтических партнеров реализуется на этапе интенсификации отношений: потребность в привязанности, переживании, аффилиации, а также манифестация чувств, апелляция к интимным чувствам, формирование эмоционального настроя, коррекция модели мира и др. Они обусловливают определенные коммуникативные цели, которые заключаются в том, чтобы продемонстрировать симпатию и привязанность, добиться расположения, уяснить свои роли в романтической диаде, согласовать картины мира, осмыслить ожидания партнера, разделить с ним эмоции и чувства и др. Интенсивность общения существенно возрастает, диалог между партнерами становится все оживленнее, общение приобретает все более доверительный характер. Если на предыдущих этапах ухаживание носит этикетный характер, то на этапе интенсификации оно приобретает высокую степень креативности, объективируя эмоции и чувства адресанта.

Адресант и адресат активно реализуют свои намерения, используя все богатство речевых и неречевых средств. Взаимодействие партнеров продолжается не столько с целью получения информации, сколько для выявления психоэмоциональных состояний друг друга, возможных установок и т.д. Речи субъектов присущи такие черты как эмотивность, коммуникативная поддержка собеседника, коммуникативный оптимизм: высказывания партнеров содержат завышенные эмоциональные оценки: You are extremely intelligent! You look especially nice today! You look absolutely breathtaking! Ты выглядишь шикарно! You’re the most beautiful thing I’ve ever seen in my life!  You’re my fairest! Ты сегодня ослепительно красивая! Ты такая…просто обалденная женщина! Ты самая замечательная! и др. Иными словами, на данном этапе во всей его полноте реализуется коммуникативная тактика комплимента, семантика которого содержит эмоциональную оценку, а его прагматика обладает значительным потенциалом: “Oh, God,” she said, “you’re so good. You’re so good to me. You’re so kind. There was never anyone so good to me before.” [J. Braine. Room at the Top: www]

Реализуемые в виде знаковых построений (в данном случае комплиментов) смысловые интенции авторов формируют эмоциональное пространство романтического общения в унисонной тональности.

Как показало исследование, значимой характеристикой данного этапа является самораскрытие (self-disclosure) партнеров в процессе общения, предполагающее добровольное раскрытие неочевидной информации о себе самом партнеру по общению [Леонтович 2003: 179] и позволяющее сообщать не только позитивную, но, что важно, и негативную информацию о себе. По словам Э. Фромма, у собеседников нет нужды лакировать образ партнера или свой, поскольку реальность активного соучастия и любви позволяет партнерам выйти за пределы индивидуального существования. Иными словами, их отношения достигли известной глубины, что позволяет им рассчитывать на понимание и прощение [Фромм, 2006]: “Before I enter into an engagement,” said Adam, “I must tell you, that I’ve been engaged, before.” “You don’t have to tell me, Adam,” said Charlie. [J. Bronte. The Greatest of These: 417]

Нарастание эмоций на данном этапе общения является дискурсивно-образуюшим фактором; дискурс участников взаимодействия насыщается индивидуальными смыслами, присущими партнерам как единому целому, и реализуется в особом пространстве единого Мы, укрепляя его целостность:

“What a beautiful mansion,” she gasped. “I wonder who lives there?” “You do,” said Oliver. “That’s our new home.”[M. Goodman. Last Chance: 91]

Следует отметить, что акцент постепенно переносится со знаков вербальной на знаки невербальной семиотики: знаки, посредством которых передается внутреннее психоэмоциональное состояние участников взаимодействия, становятся более интимными (поцелуй, шепот, прикосновения, нежные / страстные объятия): “Angel, “ he said, kissing her, “did you get my letter?” [J. Cooper. Riders: 191]; “Oh, Eleanor, you so sweet I can’t express myself. His arm tightened around her shoulder. [F.H. Arnold. Not My Will: 328].

Семиотическое ядро этапа интенсификации, по нашему мнению, приходится на ситуацию признания в любви, представленную эмотивными вербальными и невербальными знаками. Пропозиция I love you данной ситуации является центром локализации всех витальных потребностей говорящего. Периферия семиотики этапа достаточно аморфна как в структурном отношении, так и в плане ее наполнения знаками различной природы.

Выделение этапа формализации отношений обусловлено необходимостью удовлетворить ряд потребностей романтических партнеров: любить и быть любимым, потребность в целостности и гармонии, принадлежности / привязанности, близости, безопасности и стабильности и ряд вспомогательных потребностей. Данный этап включает ряд знаковых коммуникативных ситуаций, имеющих свою специфику: предложение руки и сердца, помолвка, девичник / мальчишник, регистрация брака / венчание и т.д. Коммуникативное поведение партнеров в значительной степени ритуализовано, любовь актуализируется в новой фазе общения: имплицитная реализация пропозиции I love you находит свое выражение в вопросе-предложении Homo Amans к партнеру Will you marry me?

Ситуация «венчание», на наш взгляд, является ядерным компонентом этапа формализации отношений и служит типичным примером ритуальной деятельности романтических партнеров. Данная ситуация знаменует переход ее участников в новый статус брачный (семейный). С внешней стороны ритуал венчания состоит в совершении в установленном порядке ряда символических действий в присутствии множества людей и с распределением «ролей». Его непременным атрибутом являются речевые действия романтических партнеров и священника, то есть использование клишированных ритуальных текстов – призывов, пожеланий, обещаний и проч., а также ряд неречевых знаковых действий – обмен кольцами, поцелуй и др. Семиотичными являются убранство храма, торжественная музыка, одежда и другие атрибуты венчания.

Анализ художественных текстов показывает, что на данном этапе продолжается всестороннее познание партнерами друг друга, уяснение и реализация вклада и обязательств каждого из них в романтической диаде. Коммуниканты прилагают сознательные усилия, чтобы отвечать ожиданиям друг друга во всех сферах – эмоциональной, сексуальной, интеллектуальной, культурной, нравственной и др. На данном этапе продолжается обсуждение планов на будущее, связанных с семейным бюджетом, совместным проживанием, распределением ролей в будущей семье и т.д.

Вербальная и невербальная составляющие общения на этапе формализации отношений характеризуются высокой степенью интимности, доверительности, конфиденциальности со стороны обоих коммуникантов, причем нередко невербальные средства полностью замещают вербальные, свидетельствуя о нарастании эмотивной плотности невербальных средств коммуникации. Симптоматично появление «вторых смыслов» в языке каждой пары, то есть определенных кодов общения (Are we stripping this weekend?).

Данный этап характеризуется тематической рекурсивностью: партнеры продолжают транслировать комплексную эмоцию любви в прямом / непрямом романтическом дискурсе: “I love you, George.” Squeezing her ever so tenderly, George gently kissed the slender hand that was sleepily caressing his face. “I love you, too.” [D. Petersen. Tell Me Your Name: 132]; “I adore you, especially your eyes like a kingfisher’s wing, I cherish you, I worship you, idolise you, live only for you, treasure you.” [A. Grey. Hearts in Hiding: www]

Таким образом, модель романтического общения, базирующаяся на мотивационно-потребностном подходе к изучению личности, включает ряд взаимосвязанных и взаимообусловленных этапов. Совокупность вербальной и невербальной семиотических систем каждого этапа образует семиосферу романтического общения. Семиотические знаки, употребляемые для реализации доминантных потребностей личности на отдельном этапе, составляют ядро семиотики этапа, а для удовлетворения вспомогательных потребностей – ее периферию.

Во второй главе «Дискурсивные характеристики романтического общения» определяется понятие романтического дискурса, выявляется специфика его конститутивных признаков, а также выявляются динамические изменения стратегий и тактик коммуникативного поведения субъектов романтического общения.

Онтологическим ядром дифференциации дискурсов является многообразие сфер человеческой деятельности и общения, протекающих в нормативно-ценностных системах, а также манипулятивное качество естественного языка, лежащее в основе его полифункциональности, вариативности, субъективности. Такой подход позволил исследователям выделить статусно-ориентированный и личностно-ориентированный (личностный, персональный) дискурс. Таксономия последнего представлена двумя основными разновидностями – бытовой (обиходной, разговорной) и бытийной [Карасик 2002]. В реферируемой работе предпринимается попытка выделить еще один тип личностно-ориентированного дискурса романтический, поскольку, как считают исследователи, «нет такой человеческой нужды, которая не имела бы соответствующий дискурс, которая не была бы выражена в вербальных интенциях человека, которая не имела бы текстов, созданных в связи и для определенной потребности или для нескольких потребностей сразу» [Олянич 2006: 5]. Выделение романтического дискурса как разновидности личностно-ориентированного также коррелирует с мотивационно-потребностным подходом, используемым в реферируемой работе.

Под романтическим дискурсом предлагается понимать личностно-ориентированный дискурс, состоящий из множества кодифицированных знаков, продуцируемый партнерами в процессе общения, направленный на реализацию потребности любить и быть любимой(ым) и обслуживающий сферу романтических отношений. Семиотическое пространство романтического дискурса включает вербальные (лексические единицы love, date, engagement, marriage, fianc, fiance, любовь, свидание, помолвка, брак, жених, невеста и др.) и невербальные знаки (поцелуи, объятия и др., любовные символы амур, обручальные кольца, свадебная одежда и др.), тезаурус стереотипных высказываний, текстов, речевых жанров, представлений о типичных моделях речевого / неречевого поведения и т.д., которые обслуживают сферу романтического общения.

Внутренняя структура романтического дискурса складывается из двух уровней дискурсивных отношений. Первый тип отношений – прямой – это непосредственный дискурс романтических партнеров (разговоры влюбленных, объяснения в любви, письма, записки и т.д.), а также их дискурсивные отношения с «окружением» (беседы с друзьями, родителями и иные разговоры, окружающие влюбленных). Второй, «опосредованный» тип дискурсивных отношений, включает авторские суждения, мнения, оценки и отступления. Очевидно, что проблема речевого взаимодействия романтических партнеров достаточно свободно трансформируется в проблему лингвосемиотического и лингвопрагматического взаимодействия двух романтических дискурсов (дискурсов интерактантов) с учетом заложенных в них эмоциональных, информативных, ритуальных и других возможностей.

Исследование позволило выявить следующие конститутивные признаки романтического дискурса: переживание сверхценности объекта, эмоциональная маркированность общения, синтонность мировосприятия, ритуализация, криптонимическая эзотеричность, сокращение коммуникативной дистанции, тематическая рекурсивность, редукция вербальных знаков.

В романтическом общении происходит переживание сверхценности объекта, то есть Другой в процессе развития отношений обретает статус наиболее важной области реальности, с которой приходится считаться партнеру. Взаимодействие романтических партнеров реализуется в объективно существующих вербально-знаковых построениях, конкретизирующих их речь в определенном модусе человеческого существования – дуальном, достигаемом двумя индивидами в любви: «Я» и «Ты» трансформируются сначала в совокупное, а затем в единое «Мы». Участники романтического взаимодействия расширяют границы собственного «Я» через усвоение точек зрения и жизненных перспектив друг друга, при этом, указывает М. Бубер [1995: 21], происходит процесс слияния двух независимых друг от друга сознаний в единое целое. «Я Ты»: это отношение подлинно человеческое, отношение двух субъектов, двух равных партнеров. Как следует из анализа материала, выстраивание смысла романтического общения осуществляется в процессе постоянной коррекции и корреляции между референтными системами адресанта и адресата общения, изменении их моделей мира, что приводит к синтонности мировосприятия, унисонной тональности общения, сопровождающихся сближением речевых кодов коммуникантов.

Исследование показывает, что романтическое общение эмоционально маркировано. Эмотивность, являясь имманентным свойством языка выражать психологические состояния и переживания человека через особые единицы языка и речи – эмотивы [Шаховский 2008: 5] это та характеристика, которая берется за основу при анализе коммуникативных ситуаций данного типа общения. Эмотивы служат для трансляции романтическими партнерами своего эмоционального состояния, личностно-значимой информации, передачи своего отношения к собеседнику и т.д. Наблюдения за языковым материалом показали, что эмотивы можно отнести к ядерной сфере семиотики романтического дискурса, поскольку именно в них отражены все эмоциональные и чувственные переживания интерактантов. Эмоциональная рефлексия на партнера, его высказывания, события, происходящие в процессе общения, не могут не изменять человека и его семиотические характеристики, прежде всего его язык. Новые эмоциональные доминанты пронизывают общение романтических партнеров, определяя, таким образом, векторы продуцирования и понимания высказываний.

Невербальные средства, дополняя вербальные, оказывают существенное воздействие на эмоциональную сферу собеседника, по ним можно проследить изменение эмоционального состояния не только в отдельной коммуникативной ситуации, но и в процессе продуцирования дискурса в целом: …Chad’s voice was quiet… then his tone changed … said tenderly …then said in a husky tone … … Chad whispered (ситуация признания в любви) [F.H. Arnold. Not My Will];

...Tom looked friendly at the girl and smiled… he gave her a warm, friendly look… looking at her with a soft look … Tom looked lovingly into her face and kissed her again…[D. White. Between North and South]

Романтический дискурс в категориальных эмоциональных ситуациях, как правило, ритуален. Наибольшая степень ритуальности наблюдается в ситуациях венчания и бракосочетания, предложения руки и сердца, признания в любви:

It was then that she noticed tiny messages embossed in gold, on the petals of the red roses. The messages all read, “Will you marry me?” The couple had the whole restaurant’s attention when Oliver got down on one knee and presented the ring to Sarah. “Will you marry me?” asked Oliver. “Yes!” replied Sarah, hugging Oliver. The restaurant burst into clapping. [M. Goodman. Last Chance: 136]

Дискурс участников романтического взаимодействия в ритуальной ситуации характеризуется высокой символической нагруженностью, содержательной рекурсивностью и жесткой формальной фиксацией, а ситуативные компоненты романтического общения придают эмотивным высказываниям дополнительную экспрессию, усиливают прагматику взаимного эмоционального воздействия и играют существенную роль в эффективности этого общения.

Ритуал противопоставляется диалогу как свободному обмену мнениями, где объективируется самовыражение личности. Романтический дискурс диалогичен по своей сути; это сложно организованная целостная структура, продукт совместной речевой деятельности романтических партнеров. Для исследуемого типа общения характерно, что рефлексия обоих участников диалогического взаимодействия практически всегда совпадает: то, что значимо и крайне интересно одному собеседнику, представляет интерес и для другого: Oliver turned to look at Sarah. “I like your singing voice.” “Thank you for staying for the hymn,” she smiled gratefully. “It’s one of my favorites.” “Mine, too. I love music.” [M. Goodman. Last Chance: 63]