Экономическая мысль россии в поисках альтернатив хозяйственного развития страны: к истории журнала экономист

Во «введении» обосновывается актуальность темы исследования, рассматривается краткая историография вопроса, формулируются цель, объект, предмет и задачи исследования, поясняются его хронологические рамки, приведена методология, источниковая база, обоснована научная новизна, определена теоретическая и практическая значимость работы, сформулированы положения, выносимые на защиту.

В первой главе - «Экономическая политика первых лет советской власти и отношение к ней представителей отечественной экономической науки» - рассматриваются вопросы реализации экономической программы большевиков и оценка ведущими отечественными экономистами хозяйственных мероприятий советской власти.

Отмечается, что приход к власти в октябре 1917 г. партии большевиков поставил перед ее руководством серьезные проблемы, связанные со стабилизацией экономического положения в стране. При этом завоевание политической власти рассматривалось В.И. Лениным и другими вождями партии в качестве «исходного момента» борьбы двух систем – «умирающего капитализма» и «рождающегося коммунизма», начала переходного периода к новому обществу. Экономика рассматриваемого периода была официально признана «переходной», а главным средством ее осуществления - диктатура пролетариата. Последнее обстоятельство наложило серьезный отпечаток на всю экономическую и социальную политику советской власти.

В диссертации дается краткая характеристика основных этапов национализации и мер, с помощью которых в стране осуществлялись первые социалистические преобразования. В соответствии с постановлением ВСНХ от 29 ноября 1920 г. национализация охватила даже промышленные предприятия с количеством рабочих свыше 5 при механическом двигателе или 10 без механического двигателя. Согласно переписи 1920 г. государство являлось собственником уже 37 тысяч предприятий, из которых 67% являлись мелкими2. При отсутствии у власти профессиональных консультантов и квалифицированных управленцев, желавших служить, объем производства в России в стратегических отраслях промышленности, начал неуклонно снижаться, составив к 1920 г. лишь 20% от показателей 1913 г.3

«Сверхреволюционность» и диктаторский характер новой власти проявлялись и в деревне. Hационализация земли и ее недр, вод и лесов была провозглашена Декретом о земле 26 октября (8 ноября) 1917 г. Частная собственность на землю была отменена. Земля объявлялась госу- дарственной (общенародной) собственностью. 28 января 1918 г. был принят закон о социализации земли, который определял порядок надела и раздела. В 1917-1920 гг. раздел был произведен в 22 губерниях страны. Несмотря на то, что землю получили около 3 млн крестьян, раздел вызвал рост социальных противоречий в деревне. Карательную роль при этом играли т.н. «продовольственные отряды», формирование которых началось еще в первые месяцы революции и особой активности достигло весной 1918 г. после выхода декрета «О предоставлении Народному комиссариату продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими».

На основании декрета 11 июня 1918 г. в деревнях были созданы комитеты бедноты (комбеды). Комбеды осуществляли самовольное изъятие и перераспределение отнятой у зажиточных крестьян земли, инвентаря, оборудования, их «социализацию», то есть передачу деревенским беднякам, объединявшимся в коммуны и товарищества по совместной обработке земли (ТОЗы). Комбеды действовали до конца 1918 г. и слились затем с сельскими и волостными советами после изгнания из них «кулаков».

В январе 1919 г. декретом ВЦИК была введена продразверстка. Излишками объявлялась практически вся продукция крестьянского хозяйства, за исключением потребительской нормы и семенного фонда двора. Она изымалась либо по номинальным ценам, либо под расписку, но чаще всего безвозмездно и принудительно. К началу 1920 г. в составе вооруженных продотрядов насчитывалось около 80 тысяч представителей рабочего класса. Деятельность продотрядов осложнила ситуацию в деревне, связанную с неурожаем 1921 г. В итоге - массовый голод в Поволжье и других регионах страны в 1921–1922 гг., справиться с которым удалось лишь благодаря зарубежной помощи4.

Насильственная экспроприация у крестьян хлеба и другого продовольствия, необходимого для существования Красной армии и город-ского населения, а также перегибы местных партийных и советских властей в проведении «классовой политики» Советского государства явились причиной крестьянских выступлений, начавшихся уже в первые месяцы установления новой власти. Только летом 1918 г. большевиками были подавлены 108 крестьянских мятежей.

В дальнейшем волна крестьянских выступлений против советской власти нарастала. Самым крупным выступлением стало тамбовское восстание 1918-1921 гг. Архивные документы показывают, что т.н. «антоновщина» не являлась выходкой «озверелого кулачья», как об этом писалось в советской литературе, а являлась осознанным актом протеста против экономической политики большевизма, имевшим четкую программу. Повстанцы призывали к восстановлению Учредительного собрания и денационализации промышленности (кроме железных дорог, рудников и шахт), выдвигали требование твердых цен на промизделия и свободных — на хлеб5.

Специфической формой привлечения населения к труду стала трудовая повинность, вводившаяся не только в целях «организации хозяйства», но и «уничтожения паразитических слоев общества». Одним из важнейших вопросов, который встал перед большевистским руководством уже в первые дни национализации промышленности и транспорта, был вопрос о том, как руководить национализированными предприятиями. Поначалу мнения творцов новой социалистической экономики по данному вопросу во многом совпадали. Все они без каких-либо серьезных исключений высказывали идею абсолютного централизма. При этом в качестве образца бралась германская модель государственного капитализма и милитаризованной экономики. Идеализируя германский опыт, В.И. Ленин отмечал, что «здесь мы имеем «последнее слово» современной крупнокапиталистической техники и планомерной организации». Вождь революции призывал соединить германскую военно-хозяйственную систему с советской властью6. В качестве практической меры по реализации данного замысла в конце декабря 1917 г. В.И. Ленин предложил покрыть страну сетью потребительно-производительных союзов и комитетов, которая могла бы «правильно» организовать не только снабжение, но и производство в общегосударственном масштабе и осуществить общее регулирование производства и потребления из единого центра7.

Декретом ВЦИК и СНК от 2 (15) декабря 1917 г. для организации и управления народным хозяйством и финансами Советской республики при СНК был учрежден Высший совет народного хозяйства (ВСНХ) РСФСР - центральный советский хозяйственный орган со статусом наркомата8.

В 1918-1921 гг. в ВСНХ было сосредоточено всё промышленное производство, распределение сырья и готовой продукции. Политика была направлена на то, чтобы завершить принудительное «трестирование» промышленности, которое В.И. Ленин еще осенью 1917 г. провозгласил последней стадией в капиталистической организации, а следовательно, и необходимым условием организации социализма. Каждая отрасль промышленности объединялась в отдельный трест со своим главком или центром, подотчетными ВСНХ, выступавшего в качестве высшего политического арбитра. К концу 1919 г. в целом по стране было организовано около 90 таких государственных трестов9. Стали возникать и советские синдикаты. Задуманные как торгово-снабженческие объединения трестов, синдикаты постепенно влились в систему управления государственной промышлен- ностью. К концу 1922 г. 80 % трестированной промышленности было синдицировано.

Представители отечественной экономической науки, непосредственно не связанные с большевизмом, как принадлежавшие к различным социалистическим и либеральным партиям, так и беспартийные, по-разному встретили установление в стране пролетарской диктатуры, мероприятия советской власти по огосударствлению производства. Некоторые из них с интересом и даже одобрением отнеслись к мероприятия пролетарского государства, другие восприняли приход к власти большевиков и первые мероприятия новой власти как начало национальной катастрофы.

Один из наиболее известных представителей отечественной экономической науки, первый русский ученый-экономист с мировым именем М.И. Туган-Барановский (1865-1919), встретил октябрьскую революцию весьма сдержанно10. Войдя накануне Первой мировой войны в состав партии конституционных демократов и став одним из ее идеологов, ученый, разделявший принципы экономического либерализма, не потерял своего интереса к вопросам социализма, полагая, что именно с ним связан дальнейший прогресс человечества.

Расценивая большевистскую модель социализма как модель государственного социализма, ученый отмечал, что хотя последний и способен обеспечивать планомерность, пропорциональность развития и приоритет общественных потребностей, но он при этом несет в себе элементы принуждения и противоречит идее полного и свободного развития человеческой личности. Хотя создание общественного богатства, которое способен обеспечить государственный социализм, и обладает «значительной положительной ценностью», но оно не может идти за счет принижения человеческой личности. Низведение трудящегося человека до простого винтика огромного государственного механизма, до «простого подчиненного орудия общественного целого» не может считаться общественным благом.

Не просто решался в оппозиционных большевикам кругах вопрос о национализации промышленных предприятий, банков и транспорта. Так, известный экономист-аграрник и политический деятель, один из лидеров партии народных социалистов (энесы) А.В. Пешехонов считал идею национализации вполне оправданной. Уже находясь в вынужденной эмиграции, А.В. Пешехонов опубликовал в 1926 г. в Праге, в журнале «Воля России» серию статей «Опыт национализации», где пытался доказать, что «идея национализации» себя блестяще оправдала и что предубежденное отношение к советскому хозяйству в эмигрантских кругах основано главным образом на ненависти к большевикам. Успехи советского хозяйства (к этому времени нэп уже проявил себя) А.В. Пешехонов без колебаний объяснял национализацией, рассуждая, что если даже в непростых условиях революции национализация привела к успехам, то тем больше она принесла бы пользу при благоприятной ситуации. Принцип национализации А.В. Пешехонов считал «неповинным» в неудачах первых лет советской власти, и возможных сбоях в дальнейшем, относя это на «неблагоприятные условия» советской действительности11.

В противовес А.В. Пешехонову, бывший соратник В.И. Ленина и его оппонент по философским вопросам, создатель всеобщей универсальной науки тектологии А.А. Богданов-Малиновский (1873-1928), отошедший ко времени революции от участия в политике, расценивал действия большевиков как политическую авантюру12. Будучи противником любых проявлений диктаторства и насилия человека над человеком, А.А. Богданов относился к идее диктатуры пролетариата крайне отрицательно. Мировая война привела ученого к мысли о неготовности европейского пролетариата к роли строителя социализма. При этом А.А. Богданов все же считал рабочий класс единственной движущей силой социалистических преобразований, но в рамках особой формы рабочего движения – через преодоление его «культурной несамостоятельности», через его «культурное вызревание» в условиях буржуазно-демократического строя.

А.А. Богданов считал «солдатско-коммунистический» переворот 1917 г. отказом от теории марксизма, сдачей позиций социализма. Главным аргументом для ученого являлось при этом то, что рабочий класс не являлся движущей силой октябрьских событий. По его убеждениям новый общественный строй, основанный на идеях коллективизма и хозяйственной планомерности, не может возникнуть путем политического переворота. Он – результат длительного, постепенного развития общества, культуры, рабочего класса.

Иную позицию занимал П.Б. Струве (1870-1944), один из наиболее ярких представителей легального марксизма 1890-х гг., впоследствии - видный экономист, философ и политик. Он расценивал октябрьский переворот 1917 г. как антилиберальную контрреволюцию, прервавшую процесс постепенного утверждения в России свободы и собственности. Революция 1917 г. для П.Б. Струве - «национальное банкротство и мировой позор»13. Именно этим, по всей видимости, объясняется участие П.Б. Струве в гражданской войне на стороне белого движения и его последующая добровольная эмиграция.

Свои мысли по поводу революции и взгляды на социализм П.Б. Струве изложил в работах «Размышления о русской революции» (1919), «Итоги и существо коммунистического хозяйства» (1921), а также в различных статьях того периода. Мировое значение большевизма заключается, по мнению П.Б. Струве, в «крушении социализма»14, поскольку «эгалитарный социализм есть отрицание двух основных начал, на которых зиждется всякое развивающееся общество: идеи ответственности лица за своё поведение вообще и за экономическое поведение в частности, и идеи расценки людей по их личной годности. В частности, по их экономической годности. Хозяйственной санкцией и фундаментом этих двух начал всякого движущегося вперед общества является институт частной, или личной собственности»15.

Интересные мысли по поводу хозяйственной политики большевиков высказывал такой известный в досоветской России специалист как С.Н. Прокопович (1871-1955). До революции С.Н. Прокопович неоднократно выступал оппонентом большевистских авторов, в том числе В.И.Ленина. С приходом к власти большевиков ученый задался вопросом: почему и зачем русскому народу, в своей массе занимающемуся земледелием, понадобилось делать коммунистическую революцию? Пытаясь ответить на этот вопрос, С.Н. Прокопович приходит к выводу: «проблема коммунизма не была закономерным этапом на пути экономического и культурного роста русского народа в первой четверти XX века. Мы имеем здесь дело с явлением несомненно наносного характера», с экспериментом, который России «был не нужен, а обошелся он очень дорого»16. Виновником противоестественного поворота событий С.Н. Прокоповича называет большевизм.

В числе главных оппонентов советского режима находилось большое количество бывших союзников большевиков по борьбе с царским самодержавием - представителей различных социалистических партий – социал-демократов (меньшевиков), социалистов-революционеров (эсеров), народных социалистов (энесов)17. Многие из них надеялись на совместное участие с большевиками в органах власти, считали, что вопрос о власти в стране должен быть решен легитимно, посредством Учредительного собрания. Однако надежные эти не оправдались. Большевики не только силой разогнали «учредиловку», но и развернули террор против своих бывших союзников, считая их «пособниками буржуазии», наиболее опасной социальной опорой врагов революции, что, впрочем, как известно, не помешало большевикам принять эсеровскую аграрную программу.

Тем не менее, многие из оказавших в оппозиции к новой власти социалистических политиков не теряли надежды на то, что наступит время, когда массы «изживут большевистские иллюзии», и Россия станет многопартийным демократическим государством.

Одной из слабо изученных страниц истории отечественной экономической мысли является деятельность Русского экономического общества (РЭО) в Лондоне, созданного в 1920 г. представителями первой волны русской эмиграции в Англии18. Общество было организовано благодаря усилиям М.В. Брайкевича (1874-1940), талантливого инженера-строителя, члена кадетской партии, бывшего председателя Одесского военно-промышленного комитета и товарища министра Временного правительства. Членами правления РЭО являлись известный финансист, один из бывших руководителей Министерства финансов России К.Е. фон Замен, ученый-металлург и историк Н.Т. Беляев, П.А. Иванов.

РЭО занималось теоретической разработкой экономических, финансовых и технических вопросов, касающихся современного состояния экономики России. Слабо представляя реальные намерения большевиков, их действительное отношение к нэпу, многие члены РЭО наивно полагали, что «буржуазный строй своего века еще не отжил в России», что «вавилонское пленение российского национального хозяйства относится к области утопии» и что «лидерство за российской буржуазией сохранится, но она будет не сословием, а открытым экономическим классом»19.

Во второй главе - «Журнал «Экономист» как трибуна свободной экономической мысли» - раскрывается история создания журнала, его редакционный и авторский коллектив, характеризуются важнейшие публикации «Экономиста», посвященные несостоятельности социализма как экономической системы.