Модели экономической интеграции: мировой и постсоветский опыт

2.1. Влияние корпоративных структур на эволюцию моделей формальной интеграции

2.2. Проблемы эволюции моделей формальной и неформальной интеграции в различных регионах мира

2.3. Особенности взаимодействия моделей экономической интеграции и политической децентрализации

3. Модели формальной интеграции на постсоветском пространстве: возможности и пределы

3.1. Факторы дезинтеграции, «псевдоинтеграция» и проблемы стабильности постсоветских интеграционных группировок

3.2. Причины формирования и особенности циклов децентрализации в постсоветских странах

3.3. Региональная интеграция и российский федерализм: взаимодействие и факторы дивергенции

3.4. Формальная интеграция и внешнеэкономическая стратегия России

4. Модели неформальной интеграции на постсоветском пространстве: преимущества и пределы

4.1. Основные направления и пределы неформальной интеграции на постсоветском пространстве

4.2. Взаимодействие формальной и неформальной интеграции: «спрос на интеграцию» корпоративных структур и конвергенция институтов

4.3. Экономические эффекты неформальной интеграции: роль институциональной конкуренции

4.4. Неформальная интеграция и внешнеэкономическая стратегия России

Заключение

Список использованной литературы

Приложение 1: Эконометрический анализ стратегического сбора налогов в России

Приложение 2: Эконометрический анализ факторов децентрализации в России

Приложение 3: Сравнительный качественный анализ постсоветской интеграции

Приложение 4: Оценка экономической эффективности интеграции рынков в регионе СНГ

Приложение 5: Иерархический кластерный анализ институциональной близости стран региона СНГ

Основное содержание работы

В соответствии с поставленными целями и задачами в диссертации исследованы пять групп проблем, тесно связанных между собой.

Факторы формирования и развития моделей интеграции. В качестве основной концепции интеграции, как уже говорилось выше, в диссертации используется так называемая «интеграция рынков». Поскольку общество состоит из множества агентов, автономно формирующих собственные ожидания относительно событий реального мира и, соответственно, планы действия, необходимым становится формирование механизма согласования этих планов для обеспечения преимуществ кооперации. Наверное, наиболее общая классификация подобных механизмов в данном случае была предложена К. Поланьи, выделявшим три способа интеграции в обществе: обмен, перераспределение и реципрокность (или обмен дарами). Среди них особый интерес представляет первый: особенностью рыночного хозяйственного порядка является доминирование спонтанных, а не иерархических связей между хозяйствующими субъектами, когда согласование их индивидуальных планов происходит за счет ценовых сигналов.

При совершении сделок хозяйствующие субъекты учитывают как выгоды от обмена, так и сопряженные с ним трансакционные издержки. Высокие трансакционные издержки могут заставить игроков отказаться от совершения сделки. Издержки, связанные с трансграничными трансакциями, как правило, характеризуются особенно высоким уровнем. Тем не менее, проблема политических границ между государствами является лишь частным случаем более широкой проблемы экономических границ, ограничивающих перемещение благ и факторов производства. Эти границы не обязательно носят юридический характер и могут быть связаны, например, с особенностями технологии или географии, тем самым, проходя как внутри стран, так и между ними. Все это порождает проблему экономической интеграции рынков – устранения существующих между рынками барьеров, в конечном счете, ведущего к «растворению» региональных рынков в рамках общей структуры обмена.

Концепция интеграции рынков обладает как преимуществами (и, прежде всего, четким эмпирическим содержанием), так и недостатками: в частности, она охватывает лишь некоторые из целей интеграционного взаимодействия, реализующихся на практике, а также нуждается в уточнении при сопоставлении с концепцией интеграции как взаимопереплетения воспроизводственных процессов. В то же время интеграция рынков, вне всякого сомнения, является важным источником роста эффективности экономики, в первую очередь за счет большей специализации и использования сравнительных преимуществ; роста конкуренции между бизнес-структурами, стимулирующей повышение эффективности производства; больших возможностей использования экономии от масштаба и реализации крупных проектов; а также описанных «новейшей теорией торговли» позитивных сдвигов в распределении производительности фирм. Очевидно, впрочем, что эти преимуществам противостоят издержки: политические риски за счет разнородности предпочтений и перераспределительных эффектов, издержки содержания инфраструктуры и изменение взаимосвязей с глобальной экономикой вне пределов интегрирующегося пространства. На прикладном уровне речь идет об оценке последствий интеграции для благосостояния, наиболее известным примером которой является расчет «создания торговли» и «смещения торговли» (trade creation and trade diversion) для традиционных зон свободной торговли.

При построении типологии моделей интеграции в диссертации учитываются два измерения последних. С точки зрения конфигурации системы власти, следует выделить три ситуации: (1) сравнительное равенство сил между игроками; (2) асимметрия власти между сильными и слабыми игроками, в которой, однако же, и те, и другие, являются качественно однородными и (3) существование в системе качественно разнородных игроков, характеризующихся асимметрией власти. С точки зрения ведущих игроков интеграции, она может формироваться или территориальными центрами публичной власти (государствами – далее речь идет о формальной интеграции), или негосударственными игроками, главным критерием которых (для целей настоящей работы) будем считать отсутствие четко очерченной территориальной монополии на насилие (неформальная интеграция). Исходя из этого, можно выделить шесть основных моделей интеграции в зависимости от ведущих игроков и характера властных отношений между ними, в равной степени применимых и к внутренней, и к международной интеграции:

• Модель общего центра: основной интегрирующей силой выступает специализированная юрисдикция - надгосударственный орган или центральное правительство, не связанное ни с одной конкретной территорией,
• Модель межправительственных договоров: барьеры устраняются отдельными территориальными органами власти на основе договоренностей в соответствии с принципом консенсуса,
• Модель доминирующего участника: функцию устранения барьеров принимает на себя один конкретный территориальный орган власти (скажем, правительство ведущей страны или территории), обладающий правом принуждения в отношении всех остальных игроков,
• Модель корпоративного взаимодействия: основным «интегратором» выступают крупные корпорации, формирующие охватывающие весь регион производственные сети, как за счет прямых инвестиций, так и в рамках межфирменных альянсов;
• Модель неформальной торговли: место крупных корпоративных структур занимают неформальные сети, объединяющие предпринимателей и торговцев и нередко хотя бы частично оперирующие во внелегальной экономике и
• Модель негосударственного права: основу для интеграции составляют общие правила игры, сознательно генерируемые конкретным внегосударственным игроком для организации экономического взаимодействия между отдельными территориями.

Все модели зародились задолго до Нового времени; можно привести многочисленные примеры их реализации как в политически единых структурах, так и сообществах множества территориальных центров власти.

Анализ движущих сил формальной интеграции целесообразно проводить с двух точек зрения. Во-первых, можно выделить девять основных факторов, определяющих результативность интеграционных проектов. При этом речь идет о параметрах, определяющих стабильность и степень централизации интеграционной структуры, то есть о необходимых, но не (обязательно) достаточных условиях интеграции рынков на основе деятельности государств.

1. «Тень прошлого» и «тень будущего», необходимые для преодоления социальной дилеммы: в данном случае предполагается, что централизация и кооперация выгодны всем участвующим в них странам, но, в силу социальной дилеммы, для реализации этих преимуществ необходимы высокий уровень доверия между игроками и ситуация повторящейся игры.

2. Соотношение разнородности предпочтений и преимуществ от интеграции: централизация связана как с преимуществами (экономия от масштаба при производстве общественных благ, интернализация экстерналий, страховая функция союза), так и с недостатками (отклонением «общей» политики» от специфических предпочтений отдельных участников. Соответственно, выбор масштабов централизации зависит от этих двух параметров, которые, в свою очередь, являются функцией множества переменных: экономического развития, масштабов международной торговли, возможностей перераспределения, асимметрии масштабов экономик и других.

3. Структура перераспределительных потоков: если предпочтения всех игроков являются тождественными, масштабы централизации и стабильность формального проекта зависят от используемой схемы перераспределения формирующейся ренты.

4. Число участников группировки: рост числа участников делает переговоры более дорогостоящими и часто связан с дифференциацией предпочтений. Это может как препятствовать формированию интеграционного проекта (если речь идет о первоначальных переговорах между странами), так и затруднить создание коалиции, ограничивающей возможности общего центра по осуществлению дальнейшей централизации (если общий центр уже существует).

5. Соперничество стран и регионов за мобильные факторы производства (конкуренция юрисдикций) создает давление на реализуемую странами экономическую политику; для того, чтобы сократить его масштабы, правительства стремятся к созданию своеобразного «картеля» и гармонизации экономической политики. В этой ситуации особенности интеграции зависят от способа решения проблемы устойчивости картеля.

6. Асимметрия властных отношений: асимметрия власти может позволить некоторым игрокам «принудить» остальных к участию в интеграционном проекте, хотя в данном случае предсказания теоретических исследований сильно дифференцируются. Источником асимметрии могут являться как ресурсная база стран и возможности для формирования альтернативных коалиций, так и определенные ex ante правила переговоров: например, возможность формирования «более тесного союза», механизмы голосования, влияние наднациональных органов (бюрократии и судов) или право на выход из проекта.

7. Политические институты: прежде всего, масштабы централизации связаны с уровнем демократизации стран-участниц. По всей видимости, в федерациях демократия ведет к большей децентрализации, в то время как в международных союзах, напротив, демократизация связана с ростом сотрудничества и централизацией решений. В то же время демократии сильно отличаются друг от друга: например, прямая демократия снижает масштабы централизации; в представительной демократии население склонно стратегически поддерживать политиков, предпочитающих меньшие масштабы централизации.

8. Влияние групп интересов: в данном случае речь идет о противоречии двух исследовательских концепций, восходящих к Дж. Мэдисону (централизация ослабляет влияние лоббистских структур, предпочитающих децентрализацию) и Ш. Монтескье (централизация ведет к удалению решений от общественного контроля и, соответственно, дает большие возможности лоббистам). Помимо этого, немаловажное влияние на интеграционные процессы оказывают идеи и представления экспертного сообщества.

9. «Мягкие факторы»: к данной группе, во-первых, следует отнести роль риторики и языка в межправительственном торге, а также особенности общей идентичности (как «возникающей», так и «конструируемой») стран, участвующих в формальном интеграционном проекте. Во-вторых, важную роль в процессах интеграции играет зависимость от пути развития: текущее состояние интеграции нередко является функцией решений, принятых в «точках бифуркации» и формирующих самоподдерживающееся равновесие.

Во-вторых, альтернативный подход к анализу движущих сил формальной интеграции концентрирует свое внимание на «аренах» интеграционного взаимодействия – своеобразных «рынках государственной политики». Опять же, можно выделить пять рынков: (1) рынок прав доступа на рынки; (2) межгосударственный политический рынок; (3) рынок институтов и экономических политик; (4) внутригосударственный политический рынок и (5) рынок проектов гармонизации и интеграции. На рынке прав доступа на рынки государства «обмениваются» разрешением для «своих» частных структур осуществлять хозяйственную деятельность на рынках друг друга. Межгосударственный политический рынок также представляет собой систему торга между правительствами, но выходящую за рамки собственно доступа на рынки и учитывающую многие другие аспекты сотрудничества (в частности, координацию политики). Рынок институтов и экономических политик формируется за счет высокой мобильности факторов производства: здесь на «стороне предложения» находятся государства, соперничающие за «спрос» на производимые ими «блага» (формальные институты и экономическую политику) со стороны мобильных частных структур. Внутригосударственный политический рынок также представляет собой структуру торга политических игроков («предложение») и частного бизнеса и групп интересов («спрос»), но в данном случае основу составляет не перемещение из страны в страну («голосование ногами»), а переговоры по поводу реализуемой политики. Наконец, на рынке проектов гармонизации и интеграции уже правительства формируют «сторону спроса» по отношению к конкурирующим проектам (реализуемым и обсуждающимся) экономической интеграции.

Пересечение «арен» и «факторов» интеграции и определяет формат формальной интеграционной группировки. При этом следует иметь в виду, что формальная интеграция нередко более корректно описывается не моделью единого «интеграционного проекта» с определенными масштабами централизации, а представлением о «сети» интеграционных проектов и соглашений, обладающей определенной «устойчивой структурой». На эффективность последней влияет, например, однородность игроков.

Модели неформальной интеграции в своей основе формируются под воздействием трех комплексов факторов. Во-первых, это коэволюция сравнительных преимуществ корпораций и сравнительных преимуществ стран размещения операций (firm-specific advantages и country-specific advantages - FSA и CSA). Если исходно географическая дистанция, как правило, делает более близкие страны и регионы более привлекательными для формирующихся корпоративных структур, то со временем возникает своеобразное самоподдерживающееся равновесие: CSA под воздействием фирм сближаются, формируя комплементарные институциональные и экономические среды, а FSA развиваются таким образом, чтобы дать преимущества для работы именно в этих средах. Во-вторых, неформальная интеграция тесно связана с формированием субститутов для отсутствующего государственного регулирования на основе частных правил и норм. Более того, неформальные коалиции могут использоваться как средство давления на государственные органы (неформальное торговое эмбарго) для сокращения поиска ренты. Хорошим примером второго фактора неформальной интеграции является функционирование торговых сетей в средневековой Европе. Третий фактор связан с действием механизма конкуренции юрисдикций, которая ведет к ex-post гармонизации экономических институтов в странах региона.

Взаимовлияние моделей формальной и неформальной интеграции. Выделенные модели интеграции, вне всякого сомнения, корректнее было бы описывать как «идеальные типы» по М. Веберу, поскольку реальные экономические пространства всегда характеризуются сосуществованием множества игроков и отношений власти между ними. В частности, наибольший интерес вызывает взаимосвязь государственных и негосударственных игроков в процессе интеграции. Сначала в диссертации опять же предпринимается попытка построить общую теоретическую схему взаимодействия. Прежде всего, каналом воздействия может быть как прямое лоббирование, обусловленное экономическими интересами корпораций (стремящихся, например, к расширению рынков, или, напротив, к сокращению конкурентного давления), так и косвенное влияние, нередко представляющее собой «непреднамеренные результаты преднамеренного действия» (по Ф.А. фон Хайеку) корпоративных структур: сближение институциональных сред и давление конкуренции юрисдикций и глобальных рисков либерализованных рынков. В конечном счете, воздействие зависит от конкретных характеристик корпораций и от масштабов развития неформальной интеграции. Далее, бизнес оказывает воздействие не только на формирование интеграционного проекта как такового, но и на выбор его формы. Примером такой сиутации может служить выбор между интеграцией, основанной исключительно на устранении барьеров между странами при сохранении интенсивной конкуренции юрисдикций и гармонизацией национального регулирования. В данном случае можно показать, что позиция бизнеса зависит от национальной и международной специфичности активов, организационной власти частных структур и внутренних отношений в корпорации.

В общем и целом, следует выделить три типа взаимодействий формальной и неформальной интеграции. Во-первых, формирование функционального региона может выступать прелюдией и движущей силой к созданию формального интеграционного объединений. При этом, с одной стороны, как уже говорилось, корпоративные структуры во все большей степени заинтересованы в устранении ограничений и торговых барьеров и, соответственно, поддерживают политику региональной интеграции. С другой, сами государства могут быть стремиться к получению лучших возможностей для контроля над действиями частного бизнеса, что позволит им преодолеть ранее казавшиеся неразрешимыми противоречия. Помимо этого, неформальная интеграция может косвенно содействовать созданию формальных интеграционных группировок в других регионах мира. Ведь усиливающаяся региональная специализация бизнеса делает задачу его привлечения в другие страны и регионы более сложной; соответственно, возникает нужда в создании более обширных рынков и вообще реализации интеграционных проектов как инструментов привлечения прямых иностранных инвестиций.