Публицистика андрея белого в биографическом и историко-культурном контексте (1916 – 1934)
На правах рукописи
СПИВАК МОНИКА ЛЬВОВНА
ПУБЛИЦИСТИКА АНДРЕЯ БЕЛОГО В БИОГРАФИЧЕСКОМ
И ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНОМ КОНТЕКСТЕ (1916 – 1934)
Специальность 10.01.10 – Журналистика
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
доктора филологических наук
Москва 2012
Работа выполнена на кафедре литературной критики факультета журналистики ФГБОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет»
Официальные оппоненты:
Лавров Александр Васильевич - академик РАН, доктор филологических наук, Институт русской литературы (Пушкинский дом) Российской академии наук, зав. отделом новой русской литературы
Богомолов Николай Алексеевич – доктор филологических наук, профессор, факультет журналистики ФГБОУ ВПО «Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова»; зав. кафедрой истории литературно-художественной критики и публицистики
Орлицкий Юрий Борисович – доктор филологических наук, издательский центр ФГБОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет»; редактор отдела электронных изданий
Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова», филологический факультет
Защита состоится «24» мая 2012 г. в 14.00 часов на заседании совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 212.198.12 при ФГБОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет» по адресу: Москва, 125993, ГСП-3, Миусская пл., 6.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет».
Автореферат разослан « » 2012 г.
Ученый секретарь совета
доктор филологических наук Л.Ф. Кацис
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Диссертация посвящена рассмотрению в биографическом и историко-культурном контексте поздней публицистики Андрея Белого (Борис Николаевич Бугаев; 1880-1934). В очерке 1930 г. «Как мы пишем» он на основании «30-летней писательской практики, на основании не менее 30 написанных книг, и стихотворных, и романных, и мемуарных, и критических, и исследовательских», делал вывод, что в его литературном наследии есть всего «шесть или семь книг», где он «сознательно выступает» «как художник слова, а не публицист». В число собственно художественных сочинений он включил «Симфонию (2-ю, драматическую)», романы «Серебряный голубь», «Петербург», «Москва», повести «Крещеный китаец» и «Котик Летаев». Весь корпус прозаических произведений, не вошедших в этот краткий список, он предлагал рассматривать как публицистику, потому что в них он видел себя прежде всего «критиком, мемуаристом, очеркистом, теоретиком, исследователем». Белый подчеркивал, что в публицистику он «приносит то, что обещает»: «обещал, настроил, исполнил. Там качественно иная работа; и я, как публицист, качественно иной; пишучи роман, я органически не могу написать ничего абстрактного; пишучи статью, исследование, я для "звуков", "ритмов" и "художественных образов" бездарен, как… пробка».
Защищая право на длительную и тщательную работу над стилем художественного произведения, Белый придавал очень большое значение и своей публицистике. «Андрей Белый, – писал он о себе в третьем лице, – будучи еще и публицистом, существует главным образом в публицистике, питающей и обувающей его; и раз в 6-7 лет, "настрочив" для хлеба, проедает этот хлеб в мотовстве ужасных терзаний работы над художественным оформлением».
Называя себя публицистом, Белый рассуждал в полном соответствии с тем истолкованием понятия «публицистика», которое было общепринятым в начале XX в. и которое, в частности, отражено в соответствующей статье популярного «Энциклопедического словаря Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона». Автор статьи – известный критик и литературовед А.Г. Горнфельд – констатировал: «Публицистика – обсуждение в печати насущных вопросов общественно-политической жизни. Вопросы эти могут быть также предметом научного исследования <…> Разница определяется прежде всего мотивами <…> для публицистики изучение, теория есть всегда лишь средство, ведущее к определенной цели – практическому выводу <…> Популяризует ли публицист выводы науки или сообщает результаты своего исследования, он делает это не для обучения, а для поучения, не для сообщения знаний, а для воздействия на ту политическую силу, которая называется общественным мнением <…> С вынужденной часто самоуверенностью публицистика опережает выводы осторожной науки и решает вопросы, которые так или иначе должны быть решены тотчас же; всегда субъективная, она исходит не столько из исследования прошлого, сколько из идеала будущего».
Положения, сформулированные Горнфельдом, были развиты и авторами статей в советских справочных изданиях. Отмечалось, например, что публицистика принципиально не замкнута в жанровых границах и «особое место» в ней «занимают такие жанры, как воспоминания, письма, дневники». Причем публицистичность нередко «является органической частью идейно-образной системы» художественных произведений (статья М.К. Добрынина в «Литературной энциклопедии» 1929-1939 гг.). С рядом уточнений, дополнений и сменой идеологических акцентов эта точка зрения была закреплена в позднейших литературных энциклопедиях (И.А. Дедков в «Краткой литературной энциклопедии» 1962-1978 гг., О.В. Соболевская в «Литературной энциклопедии терминов и понятий» 2001 г. и др.). Сходным образом формулировались определения в авторитетных монографических исследованиях, например, В.В. Ученовой1.
Идейная специфика позднего публицистического творчества Андрея Белого определена мировоззрением, сформировавшимся в 1912-1916 гг. под воздействием антропософии Рудольфа Штейнера. Вступление на путь антропософии было воспринято Белым как воплощение и естественное развитие тех базовых идей символизма, которыми он был вдохновлен еще в 1900-е гг. и которые до конца жизни считал не утратившими актуальности.
Вернувшись в 1916 г. из Дорнаха в Россию, Белый начал активно во всех доступных ему формах (лекции, беседы, статьи, эссе, художественная проза и др.) пропагандировать и развивать применительно к российским условиям учение Р. Штейнера, считая это возложенной на него культурно-просветительской миссией. До отъезда в Германию в 1921 г. пропаганду антропософских идей можно было вести в России, не встречая особых препятствий. В этот период революционные идеалы и идеалы антропософии сосуществовали в публицистике Белого достаточно органично. После его возвращения в 1923 г. политическая ситуация оказалась иной: антропософское общество было закрыто, антропософия запрещена. Отказ Белого от открытой пропаганды прежних взглядов был обусловлен диктатом официальной идеологии, а не изменением мировоззренческих ориентиров.
С середины 1920-х гг. в публицистике Белого можно выделить два важных сегмента. Один – ориентированный на узкий круг читателей в настоящем (антропософский «самиздат») и на широкого читателя в гипотетическом будущем. Другой – отвечающий «социальному заказу», рассчитанный на публикацию и сохранение статуса советского писателя. Но даже в этом внешне конформистском сегменте антропософские идеи присутствовали, хотя и в замаскированном, неявном виде.
В диссертации учтено указание Белого на необходимость разделения его творческого наследия на собственно художественное и публицистическое, однако жесткое противопоставление Белого-художника и Белого-публициста едва ли продуктивно. Публицистика была той лабораторией, в которой отрабатывались идеи и образы для произведений Белого-художника. Этой спецификой творческого процесса обусловлено выявление публицистической составляющей последнего художественного проекта Андрея Белого – романной трилогии «Москва». В произведении, написанном в условиях тотальной цензуры, закодированные антропософские сюжеты и образы несли те же идеи, что и публицистика Белого конца 1910-х гг. Это позволяет говорить о публицистическом дискурсе романа. Публицистика позднего Белого и публицистический подтекст романа «Маски» показывают, что изменения в публицистическом дискурсе писателя следует объяснять преимущественно изменением его писательской стратегии.
Присутствие и сложное взаимодействие в публицистике Белого двух установок («мистической» и «советской») обусловили противоречивое отношение к нему литературной и партийной общественности. Ожесточенная полемика, начавшаяся сразу после смерти писателя на страницах советских газет и журналов и продолжившаяся в периодике русского зарубежья, затронула, прежде всего, публицистический дискурс его позднего творчества и привела к фактическому изъятию имени Белого из официальной истории литературы.
Объект исследования – творчество Андрея Белого второй половины 1910-х – начала 1930-х гг.
Предмет исследования – публицистика Андрея Белого и публицистическая составляющая его творчества в культурном, историческом, биографическим контексте.
Хронологические рамки исследования – 1916–1934 гг. – определены спецификой исследуемого объекта. В сентябре 1916 г. Андрей Белый после четырех лет, проведенных за границей в антропософской среде, вернулся в Россию: изменившиеся за это время идейные установки писателя нашли наиболее полное отражение в его публицистическом творчестве. Последние публицистические проекты Андрея Белого датированы концом 1933 г.: 8 января 1934 г. писатель умер. Однако кончина Белого активизировала обсуждение его публицистических взглядов и стратегий в советской и эмигрантской периодике.
Научная новизна работы обусловлена, прежде всего, новизной подхода к объекту исследования, т.е. анализом творчества Белого-публициста в аспектах его «антропософской» и «советской» составляющих. Традиционно творчество Андрея Белого соотносилось, главным образом, с культурой эпохи символизма, однако в данной работе оно рассматривается как составная часть истории советской литературы, публицистики и критики, а также в контексте журнальных и газетных споров об отношении к досоветскому прошлому. Впервые исследуются стратегии Белого-публициста, посредством которых он, несмотря на цензурные ограничения, стремился передать читателям свои истинные убеждения. Впервые в тесной связи с публицистическими исканиями и задачами Белого-публициста рассматривается творчество Белого-художника, автора романа «Москва». В научный оборот вводятся тексты Андрея Белого и его современников, принципиально важные для раскрытия диссертационной темы.
Актуальность исследования обусловлена необходимостью пересмотра сложившихся концепций развития отечественной публицистики советской эпохи. В данной работе показывается, что спектр советской публицистики был гораздо шире, нежели принято считать.
Цель исследования – установление связи публицистики Андрея Белого указанного периода с биографическим и историко-культурным контекстом.
Для достижения указанной цели ставятся следующие основные задачи:
– проанализировать эволюцию духовных и политических устремлений Белого-публициста в историко-культурном контексте второй половины 1910-х гг.;
– описать публицистические стратегии Андрея Белого первых лет Советской власти в контексте культурно-исторической миссии, связанной с открытой пропагандой антропософии;
– выявить антропософскую, историко-публицистическую составляющую романной трилогии Андрея Белого «Москва»;
– выявить биографический контекст «Москвы»;
– рассмотреть публицистические стратегии Андрея Белого второй половины 1920-х – начала 1930-х гг.;
– проанализировать содержащиеся в откликах советской и эмигрантской периодики на смерть Андрея Белого оценки публицистического дискурса писателя, определить их значение для посмертной репутации писателя.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Во второй половине 1910-х – начале 1920-х гг. Андрей Белый использовал публицистику в качестве трибуны для пропаганды антропософских идей, усвоенных им в период ученичества у Р. Штейнера (1912-1916).
2. После возвращения из Дорнаха в 1916 г. Андрей Белый тесно общался с представителями партии конституционных демократов (кадетами) и был особенно дружен с членом ЦК партии, ведущим партийным публицистом, сотрудником газеты «Русские ведомости» Ф.Ф. Кокошкиным. Эти отношения в поздней советской публицистике Белый по цензурным соображениям скрывал, однако именно благодаря им в 1916-1918 гг. он стал автором газеты «Русские ведомости» и был приглашен в сборник памяти А.И. Шингарева и Ф.Ф. Кокошкина.
3. Сотрудничество Белого в воронежском журнале «Сирена» и публикация в нем рассказа «Иог» (1918) объясняются стремлением использовать печатную трибуну для пропаганды антропософских идей. Публицистический пафос произведения может быть раскрыт только при учете его автобиографической составляющей, которая обнаруживается при сопоставлении рассказа с публицистикой и эпистолярным наследием писателя.
4. Важнейшей вехой в биографии Белого-публициста было сотрудничество с издательством «Алконост» (1918-1923), владелец которого С.М. Алянский ориентировался на продолжение традиций дореволюционного книгоиздания. В мемуарах С.М. Алянского и исследованиях, опирающихся на его мемуары, участие Белого в создании журнала «Записки мечтателей» было незаслуженно приуменьшено, а участие А.А. Блока преувеличено. Именно Андрей Белый внес решающий вклад в разработку концепции журнала, изложив ее в программных статьях, альбомных записях и манифестировав ее в серии антропософских рисунков, предназначенных служить эскизами для обложки «Записок мечтателей».
5. Андрей Белый изменил свою публицистическую стратегию после возвращения из эмиграции (1923), когда открытая пропаганда антропософских идей в Советской России оказалась невозможна. С одной стороны, он старался внешне соответствовать требованиям цензуры и коммунистической идеологии, а с другой – сохранить верность идеям Р. Штейнера, развивая их в завуалированной, замаскированной форме.
6. Особенностью стратегии «советского» Белого стало усиление публицистической составляющей художественной прозы, что открывается при анализе романной трилогии «Москва». Публицистический код произведения раскрывается при сопоставлении «Москвы» с антропософской публицистикой Белого конца 1910-х – начала 1920-х гг. и его мемуарными текстами 1920-х. В публицистике Белого следует искать генезис и понимание основных тем, образов и сюжетных линий «Москвы», прототипы главных персонажей романа, а также расшифровку эпиграфа и романного посвящения.
7. Неопубликованный трактат «История становления самосознающей души» (1926) – основное публицистическое произведение Белого 1920-х гг. Методы работы писателя над трактатом свидетельствуют, что его целью было не научное изучение истории человеческой мысли минувших веков, а доказательство актуальности антропософии для настоящего и будущего человечества. Открытая пропаганда идей Р. Штейнера в «Истории становления самосознающей души» объяснима тем, что Белый-публицист ориентировался не на публикацию в советской печати, а на распространение «в списках» (антропософский самиздат).
8. Книга «Ветер с Кавказа» (1928) написана в жанре популярных в СССР путевых очерков, но и в ней Белый пытался в завуалированном виде донести до читателя антропософские идеи. Мысли Белого о миссии России показывают, что он остался верен тем взглядам, которые развивал в публицистике конца 1910-х и антропософском самиздате 1920-х гг.
9. После того, как были арестованы члены антропософского общества из ближайшего окружения писателя (1931), Белый усилил ориентацию на «социальный заказ». Для характеристики его публицистической позиции в последние годы жизни важен замысел статьи о социалистическом реализме (1933), которую писатель планировал опубликовать в журнале «Новый мир». Реконструкция этого неосуществленного замысла показывает, что Белый планировал развить в статье положения установочного – в преддверии приближающегося I съезда союза советских писателей – доклада Председателя Оргкомитета ССП и редактора «Нового мира» И.М. Гронского и таким образом добиться официального признания, упрочить свой статус в литературе.
10. Реакция критики на последние произведения Белого и особенно на его кончину (1934) показала, что публицистические стратегии писателя не привели к желаемым результатам. Вышедшая в канун его смерти погромная статья Л.Б. Каменева (предисловие к мемуарам «Начало века») обострила общественный интерес к личности, творчеству и публицистическим взглядам писателя. Попытка Б.Л. Пастернака, Б.А. Пильняка и Г.А. Санникова опровергнуть претензии Каменева хвалебным некрологом Белому в газете «Известия» (9 января 1934 г.) вызвала резкий отпор у руководителей Оргкомитета ССП и привела к дискуссии сначала в советской, потом в эмигрантской периодике. Результатом посмертной дискуссии стало создание мифа о поэте-пророке в среде русской эмиграции. В СССР же имя Белого оказалось надолго вычеркнуто из истории литературы.
Методологическая основа диссертации определена спецификой предмета и целью исследования. Прежде всего, применен сложившийся на основе деятельности отечественных академических школ историко-филологический метод, т.е. система приемов изучения публицистических и художественно-публицистических произведений в их соотнесенности с культурным, политическим и биографическим контекстами.
Источниковая база исследования. Совокупность источников, рассматриваемых в данной работе, можно условно разделить на четыре группы.
Первую группу составляют произведения Андрея Белого, отобранные по принципу репрезентативности. Это, прежде всего, публицистика (эссе, очерки, трактаты, статьи и т.д.), но также художественная проза, эпистолярное наследие, дневники и т.д.
Используются как прижизненные издания (если произведения не были републикованы – «Кризис жизни», «Кризис мысли», «Офейра», «Ветер с Кавказа» и др.), так и научные издания последних десятилетий (преимущественно публицистика эпохи символизма и художественная проза). Ряд сочинений Белого, необходимых для диссертационного исследования, был издан с образцовой тщательностью, сопровожден фундаментальными комментариями, статьями и справочными материалами, значительно углубляющими ракурс видения произведения, его творческой истории, а также широкого биографического и историко-культурного контекста (роман «Петербург», «Воспоминания о Блоке», мемуарная трилогия «На рубеже двух столетий», «Начало века», «Между двух революций»2 и др.).